Читать книгу - "Тайный год. Неизвестный дневник священника - Архимандрит Спиридон (Кисляков)"

был близок внутренне ко Христу, что он видел и слышал как бы не своими ушами и очами, а глазами и ушами самой его органической близости ко Христу. Размышляя обо всем этом, я хочу крикнуть на всю вселенную: «Тварь! Мир! Вселенная! После такого к вам отношения Триипостасного Творца Бога стремглав падите к стопам своего Спасителя и превратитесь в одно беспредельное смирение перед Ним и скажите Ему: «О, Боже, всемогущий, вселюбящий мой Творец! За что Ты так меня любишь? За что Ты на меня так щедро изливаешь Свои небесные дары? О, я ведь недостоин даже существовать пред Тобою, а Ты еще изливаешь на меня беспредельную Свою милость. Что же это такое, Господи?»

7 января. [Христос в пустыне и «самосвобода»]

Христос уже находится в пустыне. Сегодня первый день борьбы Христа с диаволом. О, какое непостижимое таинство! Бог борется со Своею тварью. Для рассудка все темно, непонятно и даже сомнительно. Бог всемогущий, Бог Творец всего сущего, Бог, о всем и всех промышляющий! И теперь вдруг вступает в какую-то борьбу со Своею тварью, да еще с какою тварью, с тварью самою ничтожнейшею. Смешно и детски наивно. Но так ли это на самом деле? Рассудок наш всегда и во все вносит свою собственную мерку, он все измеряет, исследует своими логическими вещественно-образными мыслительными формами. Если он когда-либо останавливается даже на идее о Боге, то он и тогда непременно через эту самую идею сейчас же овеществляет и Самого Бога и вносит и в Него свое собственное содержание. А поэтому он своим логическим анализом сейчас же разлагает, расчленяет, измеряет Самого Бога согласно своей ограниченности. Другое дело, когда соединяется с рассудком еще другой познавательный орган – интуиция – и третий – откровение Бога о Себе Самом. Тогда действительное человеческое познание Бога становится познанием не только полным, но даже переполняющим все человеческое существо убеждением в том, что Бог есть, и не только есть, но реальнейшим образом дает о Себе знать всей полноте человеческой природы.

Правда, мы, по существу говоря, совершенно не знаем всей сущности Божеской, но мы знаем, что Бог есть и Он как сущий есть дух, живой самосознающий дух. Мы также знаем, что Он весь есть абсолютная простота вне всякой сложности. Не менее сего мы также знаем, что Он, выражаясь образно, в каждой Своей точке существует всем Своим существом. Он Сам в Себе имеет безначальное и бесконечное бытие; Он не может и не быть и быть, потому что Он бесконечно выше этого «быть или не быть». Он вечно самосущ, Триипостасен и единосущен. Он свят и пресвят, Он чист и девственен, Он непорочен и безгрешен. Он абсолютная любовь, абсолютная благость, абсолютное самосознание, абсолютное всеведение, абсолютное всетворчество, абсолютная вечность, абсолютная бесконечность, абсолютная истина, абсолютная сущность, абсолютная жизнь, абсолютное бессмертие, абсолютная радость, абсолютное самоблаженство, абсолютное самосовершенство, абсолютная святость, абсолютная правда, абсолютная жалость, абсолютная милость, абсолютная всесущая беспредельность, абсолютное всемогущество, абсолютное смирение. Он есть, по Своему существу, абсолютная свобода, абсолютная премудрость, абсолютная всетворческая сила, абсолютная доброта, абсолютный свет, абсолютная духовность, абсолютная тайна, абсолютный Триединый Бог, Творец и Спаситель всего сущего. Такое наше знание Триединого Бога есть только наше о Нем представление, но представление хотя и ничтожнейшее, однако все же соответствующее Божеской реальности.

Теперь перенесемся мыслью на самое отношение Триединого Бога к миру и на самый мир в его отношении к Богу и спросим себя: может ли триипостасное Божеское Существо быть Само по Себе без всякого вне Себя мира, без всякой Своей твари? Да, Он не только может быть и существовать без всякого вне Себя мира, но Он безначально, вечно и бесконечно всегда существовал, существует и будет существовать только Сам Собою, в Себе Самом и через Самого Себя, существование же мира не есть Божеская необходимость. Даже сама космическая идея о Боге присуща не Божеской сущности как таковой, а лишь свободе Божества. Отсюда эта космическая идея о Боге не есть избыток божеской любви в Нем, не есть она сама по себе и дело всемогущества Божия, она есть дело только одной исключительно свободы Божества. И вот поскольку она есть дело свободы Божества, постольку она внутренне родна Богу; а поскольку она внутренне родна Самому Божеству, постольку она является и предметом всей любви Его к ней, представляя для Него бесценную ценность, как Его собственное «Я»! Отсюда, исходя из всего этого, мы должны сказать следующее: что всей полнотой божеской триипостасной свободы как ее содержание является уже не Само Божество как таковое, а вся космическая тварь, вся мировая действительность! Отсюда Божество смотрит на мир как на всю полноту Своего творчества, но творчества абсолютно свободного, как дело свободного Бога Творца.

Теперь посмотрим на это уже с точки зрения самого мира и спросим себя: что лучше для мира – бытие или небытие? Конечно, подобный вопрос не имел бы никакого смысла, если бы еще раньше этого вопроса мы не предполагали, что, какое бы ни было бытие, оно все же бытие, а поэтому оно есть благо. И вот мир вдруг по свободной воле Божеской стал тем, чем он есть сам в себе. Уже одно такое бытие мира должно быть абсолютным благодарением, прославлением Бога, своего Творца, за Его творчество. И если бы даже действительно весь мир стал за это свое абсолютно даровое творение, бытие, только благодарить и прославлять Бога и сгорать от любви к Нему, то и тогда он ровно никак и ничем не мог бы за это отплатить своему Творцу, потому что он явился не сам от себя и не сам собою, а исключительно только благодаря Богу. С этой точки зрения, мир должен смотреть на себя как на неоплатного должника перед Богом. Но хочу к этому еще присовокупить и следующее: что мир создан Богом не для того, чтобы он оставался в одном и том же состоянии, наоборот, Он создал его для того, чтобы тот вечно и бесконечно все более и более наполнялся Самим Божеством, т. е. чтобы он сам для себя беспрестанно превращался в одно абсолютное блаженство, но блаженство бесконечно прогрессирующее. Для этого Триединый Бог, исходя опять-таки из Своей свободы, весь мир, все Свое создание наделяет полною свободою, награждая мировую действительность двойной принадлежностью: своему Творцу и одновременно себе самой.

В этом величайшем даре Триединый Бог по отношению к Своей твари выявил такую любовь, перед которой всякая мысль бессильна хотя бы отчасти объять ее.

И