Читать книгу - "Правосудие в современной России. Том 2 - Екатерина Владимировна Михайлова"

контексте специфики и юридической природы данного института (сложности соотнесение и определение приоритета публичных или диспозитивных начал, определение оптимального порядка их реализации и защиты; формальный подход освобождения лиц от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшими, когда не выясняются и не устанавливаются действительный характер и вид примирения, механизмы и объем фактического заглаженного преступного вреда; отсутствие в законе четкой регламентации дефиниций «возмещение» и «заглаживание» вреда);

— отсутствие в законе формальной обязанности досконального разъяснения уголовно преследуемым лицам возможности возмещения вреда на первоначальных этапах процессуальной проверки и предварительного расследования;

— комплексные проблемы функционирования института гражданского иска в уголовном процессе (отсутствия презумпции возмещения вреда; четкого границы начала действия механизмов возмещения вреда; рамки и пределы возмещения вреда; отсутствие требований закона к форме и содержанию искового заявления, момента его инициации, рассмотрения и принятия, порядка и механизма обоснования исковых требований и др.);

— упречность института обеспечительных мер с позиций современных требований, доступных и апробированных прикладных решений смежных отраслей права и международного опыта (недостаточная вариативность и адаптивность; сложности обеспечения системности и оперативности; не сформировавшаяся практика определения достаточных пределов ареста имущества по объему и заинтересованным лицам; недостаточная регламентация механизма ареста отдельных категорий имущества);

— архаичность механизмов розыска и администрирования арестованного и конфискованного имущества, добытого преступным путем (явный и существенный дисбаланс между возможностями хищения и сокрытия (легализации) преступных доходов, иными возможностями противодействия законному порядку и механизмов их розыска в рамках оперативно-розыскной деятельности и уголовных процедур; установление активов «от лица», а не «от вещи»; отсутствие специализированных оперативных подразделений финансовой разведки; сложность и многоуровневые особенности нормативного и правового регулирования данных процессов; отсутствие единой ИС управления данными процессами; сложный межведомственный характер хранения арестованного имущества).

Выводы

На основании проведенного исследования видится возможным сделать следующие выводы.

Ввиду обусловленности установления размера и характера преступного вреда его возмещению в законе назрела гармонизация имеющихся подходов и их дальнейшая модернизация. В этой связи предлагается:

— установление характера и размера вреда от преступления должно распространяться на стадию проверки, что по факту осуществляется повсеместно ввиду требований ст. 7 УПК РФ. Как представляется, в этом одна из причин количества и характера нарушений требований закона. Кроме того, в законе должны быть внесены требования об установлении вреда в материальном и процессуальном смыслах;

— реализуя идею презумпции установления вреда (единовременное установления факта причинения и определения его размера и характера, в чем он конкретно выражается, что нередко осуществляется на практике), следует установить обязательные требования розыска активов и иного имущества с начала процессуальной деятельности, т. е. сразу обеспечивать интересы потерпевшей стороны;

— в положения ст. 73 УПК РФ добавить установление социальной опасности и последствий преступления, личности потерпевших, механизма причинения вреда и сопутствующего ущерба;

— разработка и принятие общероссийской методики оперативного оценки причиненного преступление вреда.

Эффективность возмещения вреда от преступления является реперным показателем эффективности реализации назначения современного российского уголовного судопроизводства, поэтому приоритет государственных интересов в уголовном судопроизводстве в первую очередь должен быть обращен на создание действенного механизма защиты нарушенных субъективных прав лица[254]. Щадящая, даже незначительная имплементация подходов и механизмов по «приватизации уголовного дела»[255], например медиация, передающая часть публичных полномочий частному лицу, опасны. В условия безграничных финансовых возможностей у некоторых категорий лиц такой подход, по всей вероятности, будет востребован на практике, что еще более усилит динамику выхолащивания публичного элемента из уголовного процесса.

С учетом традиционно используемой в российском уголовном процессе компенсационной (денежное возмещение имущественных потерь) и реституционной (возврат похищенного и возмещение понесенных расходов) модели возмещения преступного вреда целесообразным представляется модернизация механизмов возмещения (заглаживания) преступного вреда и усиления процессуальных полномочий должностных лиц в целях повышения эффективности реализации их правообеспечительной функции. Для этого видим возможным предложить:

— разработка методологических подходов возмещения вреда (принципов построения системы возмещения вреда): минимизация преступного вреда и его последствий; системность координации; выбор инструментов и средств с учетом положения закона и практики его применения, схожих норм; доступность информации для доказывания;

— расширение практики применения исковых механизмов в уголовном судопроизводстве (гражданская, административная, арбитражная сферы)[256];

— модернизация механизмов розыска активов (определение (установление) вреда, розыск (установление), определение (фиксация, позиционирование); оперативные меры (блокировка, заморозка); подготовка ареста (ограничение, передача на внешнее управление); управление арестованным имуществом (обеспечение сохранности; последующая реализация), конфискация, возврат имущества, собственно, удовлетворения всех доказанных имущественных требований потерпевшего.

Глава 2 Досудебное производство: механизм обеспечения возможности уголовного правосудия в условиях состязательности

§ 1. Сущность и назначение досудебного производства[257]

Досудебное производство — одна из системообразующих частей современного российского уголовного процесса. Оно представляет собой упорядоченную совокупность всех урегулированных уголовно-процессуальным законом публичных правоотношений, складывающихся после получения органами дознания и предварительного следствия первоначального сообщения о преступлении и до направления материалов оконченного расследования в суд либо прекращения уголовного дела. Отсюда досудебное производство и получило свое наименование — то, что происходит до суда, до начала судебного рассмотрения соответствующего уголовно-правового спора (конфликта) между сторонами обвинения и защиты.

В привычном для нас понимании досудебное производство как обособленная часть уголовного процесса, как «следственный» этап уголовно-процессуальной деятельности — это феномен, характерный для континентальной (романо-германской) правовой доктрины и присущий правовым системам большинства европейских государств, а также их бывших азиатских, африканских и латиноамериканских колоний. Именно наличием досудебного производства со свойственными ему отдельными элементами инквизиционной формы расследования смешанный тип уголовного процесса отличается от состязательного, распространенного в государствах, входящих в англосаксонскую правовую семью.

«Прародительницей» досудебного производства является «классическая» французская концепция предварительного расследования, разработанная более 200 лет назад командой буржуазных юристов-реформаторов под руководством графа Ж.-Б. Трейяра и получившая нормативное закрепление в Кодексе уголовного следствия Французской империи 1808 г. (так называемом Наполеоновском кодексе). Ведь в силу известных причин, позволивших Франции на рубеже XVIII–XIX вв. занять лидирующие позиции в континентальной Европе, ее самая прогрессивная на тот момент правовая система, в частности система уголовного судопроизводства, очень сильно повлияла на формование и последующее развитие европейского законодательства. Более того, «Наполеоновский» кодекс оказался настолько удачным, настолько гармонично синхронизировался с возникшей во второй половине XVIII в. континентальной (романо-германской) уголовно-правовой доктриной, в том числе с концептуальными идеями Чезаре Беккариа[258], что помимо Франции был принят «на вооружение» и в других странах, а в некоторых из них (например, в Бельгии или Люксембурге) — с учетом ряда изменений используется по сей день.

Российский уголовный процесс тоже не стал исключением. Механизмы досудебного производства в их современном понимании были введены в действие во время известных буржуазных реформ Александра II и впервые получили законодательное закрепление в Уставе уголовного судопроизводства Российской империи 1864 г. (УУС) под общим названием «Предварительное