Читать книгу - "Маг воды. Том 4 - Саша Токсик"

у вас в неоплатном долгу! Не могу я взять…

— Это не награда и не подарок, — твёрдо сказал я, вкладывая деньги в его ослабевшую руку. — Это ваша собственность, которую я возвращаю законному владельцу. Не заставляйте меня настаивать.

Степан едва не кинулся мне в ноги. Мы с Надей его еле еле удержали.

— Лучше отблагодарите меня другим способом, — предложил я. — Мы с доктором Светловой направляемся в Трёхречье за русалочьими камнями. Нам нужна крупная партия для специального проекта. Вы могли бы помочь с поставщиками?

Купец оживился:

— Разумеется! Я знаю всех добытчиков в городе. Смотря что вам нужно…

— Нам нужны камни среднего размера, — ответил я. — Но много. Очень много.

Степан присвистнул.

Я попробую договориться, — торопливо предложил он. — У меня остались связи, постараюсь выйти на поставщиков…

Река между тем делала плавный поворот, и вдалеке, за зелёной стеной прибрежных деревьев, начали проглядывать первые строения. Сначала отдельные рыбацкие хижины, потом более основательные дома, а затем…

Трёхречье открылось нам во всей красе.

Город располагался на месте слияния трёх рек — отсюда и название. Широкая водная гладь расходилась в три стороны, как трезубец Морского Владыки. На стрелке, где сходились потоки, возвышался старинный маяк из белого камня, хотя какой смысл в маяке на реке — загадка. Скорее, это был просто символ города.

Дома спускались к воде террасами, каждая следующая выше предыдущей. Нижний ярус — портовый квартал с причалами, складами, тавернами. Крыши здесь были дощатые, стены из простого серого камня. Средний ярус — торговый район, дома побогаче, многие с черепичными крышами красного цвета. А на самом верху, на холме — богатые особняки и официальные здания. Там даже виднелся шпиль какой-то башни с флюгером в виде рыбы.

Но больше всего поражало количество лодок. Их были сотни. От крошечных рыбацких плоскодонок до огромных грузовых барж. Они сновали по воде как водомерки, создавая сложный узор движения, в котором каждый каким-то чудом знал своё место.

— Красиво, правда? — сказал Степан с гордостью человека, считающего город почти родным. — Трёхречье может и не столица, но для речной торговли, это центр всего Озёрного края. Здесь можно найти всё, что душе угодно. Или продать всё, что не угодно, — он хитро подмигнул.

— А вон и Торговая пристань! — указал Волнов на длинный деревянный пирс, уходящий далеко в воду. — Там швартуются приезжие. Место стоит два рубля в сутки, грабёж чистой воды, но зато под охраной. Никто не полезет шарить по лодкам.

Я направил катер к пристани, лавируя между другими судами. Портовые служащие уже заметили нас. Один из них, толстый мужчина в засаленном фартуке, замахал руками, указывая на свободное место у дальнего конца пирса.

Катер мягко ткнулся носом в деревянный настил. Я заглушил движетель, чувствуя, как русалочьи камни постепенно успокаиваются…

Мы прибыли в Трёхречье.

Глава 14

Торговая пристань Трёхречья встретила нас гвалтом и суетой.

Баржи, большие купеческие лодки и маленькие тупоносые плоскодонки сновали туда-сюда, создавая хаос, в котором каким-то чудом никто ни с кем не сталкивался. Пахло рыбой, дёгтем и речной водой.

Портовые грузчики орали друг на друга, торговцы спорили о ценах прямо на причалах, а чайки дрались за выброшенные рыбьи потроха.

Это еще нам повезло, что водоходы причаливали в другой стороне, поэтому стихийная ярмарка местных амулетов располагалась в стороне и мы сумели её избежать.

— Степан Кузьмич, я понимаю ваше желание отправиться домой, но… — Надя прикусила губу, профессиональная озабоченность боролась в ней с сочувствием. — Рана серьёзная. Нужен постоянный контроль, антисептическая обработка каждые четыре часа. В больнице будет надёжнее.

Купец сидел на лавке, привалившись к борту. Его лицо было бледным, но взгляд оставался упрямым.

— Дома мне… дома лучше будет, с семьёй рядом, — он слабо улыбнулся, дорога его сильно измотала. — У нас доктор хороший, Семён Игнатьевич Травников. Он меня знает, всю семью нашу лечит, не тревожьтесь, без внимания не останусь.

Марья прижималась к мужу, словно боялась, что он снова исчезнет. Дочка вцепилась в материнскую юбку и смотрела на отца широко распахнутыми глазами. После всего пережитого семья не хотела разлучаться ни на минуту.

— Хорошо, — принял я решения, видя что наш доктор колеблется между состраданием и долгом. — Но мы вас проводим и убедимся, что всё в порядке.

Надя с облегчением кивнула.

— Так, нам два экипажа требуется! — Волнов окинул площадь критическим взглядом, явно не доверяя сухопутному транспорту. — Эй, приятель в картузе! Швартуйся-ка сюда, дело есть!

Извозчики всегда были породой особой. Этот оказался типичным представителем своего племени: небритый, с хитрыми глазками и манерой задирать цену втрое при виде приезжих.

Волнов торговался с ним так яростно, будто речь шла не о паре рублей, а о целом состоянии.

— Да ты что, совсем берега попутал? — возмущался наш боцман, усы воинственно топорщились. — За такие деньги я тебе целую флотилию зафрахтую! Три рубля за две кареты, и ни копейкой больше!

— Так на хлеб не хватит, барин, — извозчик картинно вздохнул. — У меня семеро по лавкам, лошадь кормить надо…

— Ладно, четыре рубля, но чтоб без тряски довёз, — Волнов махнул рукой. — Раненый у нас человек.

Я не вмешивался. Похоже, торг доставлял огромное удовольствие обоим.

В конце концов они сошлись на разумной цене. первую карету сели Воробьёвы, во вторую забрались мы.

Кареты тронулись, громыхая по булыжной мостовой. Купеческий квартал в Трехречье оказался любопытным местом. Дома здесь теснились друг к другу, экономя драгоценные метры фасада, потому что налог в этом районе платили именно с ширины. Вывески пестрели над лавками: «Сукно и шерсть», «Пряности заморские», «Железный товар».

Дом Воробьёвых был узкий, как свечка. Весь первый этаж занимала лавка, сейчас закрытая по причине отсутствия хозяев.

Чуть поодаль виднелась арка с воротами, которая вела во внутренний двор. Туда мы и заехали.

— Настенька, милая, беги скорее, предупреди Феклушу! — Марья подтолкнула дочь к крыльцу. — Скажи, папа ранен, пусть готовятся!

Девочка сорвалась с места и помчалась вверх. Уже изнутри послышался её звонкий голос:

— Феклуша! Фрол! Папа дома! Папа ранен! Идите скорее!

Через несколько секунд из дома выбежала худощавая вертлявая женщина лет пятидесяти в переднике и с повязанным на голове платком. Следом вышел огромный мужик — настолько большой, что еле протиснулся в дверь.

— Ох, батюшки-светы! Степан-то Кузьмич!