Читать книгу - "Керины сказки - Кирилл Ситников"

Тимохин чуть не задохнулся от ярости.

— Да я… Я не знаю, почему не вижу твою дочь! Может, она вообще не тво…

Твою мать, подумал Тимохин. Это же очевидно. Какой же я идиот.

— Чё сказал щас? — Серёга круто развернулся, выдвинув из телогрейки уже оба вазелиновых кулачища. Тимохин молчал. Сегодня точно кто-то умрёт. Или колдун и, как следствие, девочка, или…

— Серёёёёж…

— Иди домой, дура!

— Прости меня…

Серёга уже размахнулся, чтобы отправить колдуна к праотцам и принцессе Диане, и так и застыл. Он уже всё понял, но, цепляясь за мифическую соломинку, всё же спросил:

— Это за чо?..

Клюева не смотрела на мужа. Она смотрела в толпу:

— Спаси её! Спаси! Пожалуйста! Пожалуйста!

Из толпы медленно вышел учитель географии Моросей. Пряча глаза, прошёл мимо памятника Клюеву, снял тонкую перчатку и протянул тонкую дрожащую руку колдуну. Тимохин взял её и и руку продавщицы в свои, закрыл глаза на секунду.

— У ручья она, в овраге, три километра на север. Замёрзла, но жива. Успеете.

Тимохин развернулся и ушёл в дом. Он не слышал, что было дальше, но знал, что будет. Опозоренный на всю деревню здоровенный мужик пленных не берёт.

— Собирайтесь, мы переезжаем, — кинул колдун зверям.

— Что, так всё плохо? — спросил Пёс, подметая пол.

– ****ец как. Поторапливайтесь.

Через пару часов наконец закончилась метель. Опоздавший автобус вобрал в себя Тимохина со своим зоосадом и, кряхтя и фыркая, повёз в город. Девочку нашли, отогрели и дали конфет. Учителя нашли забитым до смерти на заднем дворе своего дома, а Клюева — в дымину пьяным в кафе. Он во всём сознался, и его увезли в райцентр. А ночью дом колдуна загорелся. Жгла его вся деревня. В первых рядах была Клюева.

Потому что издревле не любили колдунов на Руси.

СЁСТРЫ

Боголепова сидела в прокуренной кухне, по-мужски положив ногу на ногу и поигрывая рваным тапком в такт льющемуся из замызганного ноута Эросу Рамазотти.

— Пью ке поооой!.. Пью ке поооой! — вторила в голос Боголепова итальянцу, вытряхивая из бутылки остатки винца в залапанный бокал. Взяла его в руку, оттопырила костлявый мизинчик. Чокнулась с рабочим столом и жадно влила в себя красную жидкость. Довольно облизнулась, вытянула ноги из-под вязаного свитера и самокритично на них уставилась. Оссссподи, как два копья, проткнувшие дыни-колени.

«Да! И! Похуй!»

Боголепова поджарым гепардом спрыгнула со стула.

— Пью ке пой, пью ке пооооой, бля! — заорала она дуэтом с Эросом, топчась по полу и попеременно вздевая кулачки над копной взъерошенных пепельных волос. Она всегда танцевала одна, потому что её никто не любил.

А кому взбредёт в голову любить Смерть? Люди в основном её боятся или ненавидят, а редкие отмороженные идиоты ещё и презирают. Лицемерные малолетки с унылыми прыщавыми ****ьниками, выкрашивающие волосы в чёрное и дрыгающиеся под хиты «Эванессенс» — не в счёт. Потом они взрослеют, рожают и записываются в бассейн, полностью пересматривая свои сраные ценности. А ещё они ей мстят. Все эти идиотские рисунки… Во-первых, этот дурацкий балахон. Боголеповой совершенно не идут чёрный цвет и реперский капюшон. Во-вторых, она просто стройная, и на скелет совсем не похожа. Небось, этот образ придумала из зависти какая-нибудь жирная корова эпохи Ренуара. И самое главное. Эти смертные ублюдки, конечно, умеют задеть женщину за живое. Смерть Боголепова посмотрела на себя в зеркало. «Ну какая я, блять, вам старуха?! Мне на вид… Ну 30! 35, когда наутро после! Животные, как же я люблю, когда вы дохнете!!!».

Смерть искренне ненавидела людей, отвечая им взаимностью. Но больше людей она ненавидела свою сестру.

Жизнь. Эта экзальтированная ****а с оленьими глазюками и большими сиськами (и это не зависть!..ладно, зависть, но это здесь вообще ни при чём!). Напялит на свою рыжую башку венок из ромашек и вертится, подвывая, по полям с дебильной улыбочкой как обдолбавшаяся хиппи. Почему все любят эту тупицу?! Обзывают сукой, дерьмом, но влюблены по уши?! Даже эти ранимые долбоёбы, которые с многоэтажек сигают — и те за два метра до асфальта вдруг снова, блять, влюбляются?! В минуты особой ненависти, обычно совпадающие с окончанием третьей бутылки, Смерть искренне желала мировой ядерной войны, чтобы наконец совершенно официально разрубить косой напополам эту идиотку.

У неё сегодня день рожденья, вспомнила Смерть, и схватила мобильник, чтобы написать какую-нибудь полную сарказма гадость.

Абонент «Дура»:

«Желаю тебе, сестрёнка, расти над собой — бери пример со своей жирной жо…»

Хотя нет, подумала Смерть. Лучше вообще игнор. Тут смертные болваны правы — ничто так не вгоняет в уныние, как забвение. Пусть эта дура каждые полчаса проверяет входящие — хрен ей, а не сестринское поздравление. Боголепова села на стул — ненависть вынимает много сил. Чтобы отвлечься, Смерть решила немного поработать. Закурила и открыла экселевскую таблицу. Тэээээкс. Какой там сейчас лист… А, 17 млрд. Ловким обгрызенным ноготком Смерть Боголепова промотала список фамилий, пока не нашла красную строку. Кто там у нас на очереди?.. «Чайкина Е. А., 23:48». Чудненько!

— Пью ке пооооой! — Смерть ткнула окурок в огромную пепельницу, создав сход оползня из тридцати окурков с окурковой горы, схватила в прихожей косу и весело выбежала из дома.

…В родильном отделении платной больницы кипела работа — у Маши Чайкиной отошли воды. Акушер Миронов привычно натянул перчатки, пока медсёстры платно сюсюкали над пациенткой.

— Ну что, девочки? Готовы принимать… Как вы дочку назовёте?

— Лиза… аааААААААА!!!!

Из стены невидимо вышла Смерть с косой наперевес. Оглянулась по сторонам — ну естественно: у стола стояла улыбающаяся Жизнь. Жизнь увидела сестру и сначала сделала вид, что не увидела. Но назойливое насвистывание «Реквиема» наконец вывело её из себя.

— Что ты тут делаешь? — сквозь улыбку прошипела Жизнь.

— Сама как думаешь, жопа конопатая?

— Дура пьяная, реанимация в другом крыле!

… — Доктор, что-то не так!

… — У-упс! — весело икнула Смерть. Жизнь перестала улыбаться.

… — Отслойка плаценты! Доктор!

— АААААААААААААА!!!!!

— Виктор Сергеич, кесарево?!

— Погодите…

— В смысле?!

— НИКАКОГО КЕСАРЕВААА ААААААААА!!!!

— Плод же умрё…

— Аня, бля! На два слова.

… — Ты что, за девочкой пришла?! Чо ты лыбишься?!

— Ну извини, систер. Такая вот сука ТЫ.

Зелёные глаза Жизни покраснели.

… — Витя, ты чо тормозишь?!

— Аня, она официальную бумагу накатала. Никакого кесарева. Шрамы-***мы, они сейчас через одну ёбнутые!

— Да пошла она на хер, дитю ****ец сейчас приснится!

— Она нас по судам затаскает! У тебя ипотека, у меня ипотека… Пробуем пока без кесарева, если уж совсем…

— ААААААААААААААААААААААААА!!!!!!

— Да вот оно совсем! Блять… Блять-блять-блять!!

… — Да-а-алекаааа дорооооога твооооооя!!

— Как