Читать книгу - "Основание современных государств - Ричард Франклин Бенсел"

отсутствием полномочий по обеспечению исполнения принятых им законов. Однако большая часть этой критики предполагает, что делегаты и штаты, назначившие или избравшие их, стремились к созданию центрального государства, способного определять национальную политику, отвечающую коллективным потребностям, и обладающего полномочиями принуждать к ее выполнению всю страну. Это предположение становилось все более обоснованным в годы после капитуляции британской армии в Йорктауне в 1781 году и ратификации мирного договора в 1783 году. Однако она несостоятельна в первые годы работы Континентального конгресса, когда делегаты и штаты обсуждали, как реагировать на политику Великобритании, нарушавшую права колонистов, и, после того как эти меры не дали результата, как побудить своих соотечественников поддержать войну за независимость и принять в ней участие.

Важнейшей задачей в этот ранний период было достижение и поддержание консенсуса и единства внутри колоний. Консенсус в отношении принудительного осуществления государственной власти был возможен только на уровне штатов по нескольким причинам. Во-первых, колонисты привыкли к тому, что государственные полномочия осуществляются колониальными правительствами, и поэтому не боялись и не возмущались навязыванием политики со стороны соответствующих ассамблей. Во-вторых, поскольку колонии уже давно существовали как политические сообщества, колонисты во многом определяли свою социальную и политическую идентичность на основе членства в них. Наконец, каждая из колоний имела свои отношения с имперской Британией, которые по-разному формировали их институты и накладывали отпечаток на формирование того, что колонисты считали своими правами как англичане. Например, когда Массачусетс в 1775 г. порвал с короной, он мог легко и естественно заявить о суверенных отношениях со своим народом, не рассчитывая на одобрение или даже пассивное согласие других колоний. Континентальный конгресс на своем первом заседании в 1774 г. не имел такой возможности. Более того, вероятно, новые штаты были не в состоянии передать Континентальному конгрессу те элементы, на которых основывался их собственный суверенитет. В любом случае, вопрос был спорным, поскольку никто из политической элиты новых штатов не желал подчинять свое правительство Континентальному конгрессу.

Все это определило облик Континентального конгресса как до, так и после принятия Статей Конфедерации. Основными факторами были: (1) народ мог выразить свое согласие с политикой континента только через делегатов, избранных или назначенных своими штатами, поскольку последние были единственными правительствами, к которым он испытывал личную преданность; и (2) для ведения войны требовалось единство всех штатов, а это единство было возможно только при условии согласия каждого из них с этой политикой. Многие исследователи называют делегатов, направленных на Континентальный конгресс, «послами» от соответствующих штатов. Такая аналогия имеет большой смысл, поскольку подчеркивает, что суверенитет остается за штатами, которые теоретически, а зачастую и на практике, всегда могли отказаться от любой политики, предложенной Конгрессом. Но эта аналогия также искажает приоритеты и ориентации делегатов и института, в котором они жили. Делегатов объединял проект — победа в войне с империалистической Британией, — который был вопросом жизни и смерти для них самих и для тех, кого они представляли. Как говорится в последнем предложении Декларации независимости, они «взаимно поклялись друг другу нашими жизнями, нашим состоянием и нашей священной честью». Ни один посол никогда не давал подобных обещаний другим послам.

Декларация независимости, по сути, признала наличие двух императивов, в соответствии с которыми был вынужден действовать Континентальный конгресс. С одной стороны, Декларация должна была стать консенсусом всех штатов, чтобы достичь единства, необходимого для ведения войны с Британской империей. В процессе подготовки текста Конгресс ждал, что несколько штатов по отдельности поддержат это решение. Таким образом, штаты заранее согласились стать независимыми друг от друга в рамках еще не разработанной политической структуры, которая предполагала, что они будут одновременно автономными и при этом тесно сотрудничать. С другой стороны, делегаты подписались как частные лица, без каких-либо знаков или маркеров, идентифицирующих государства, которые они представляли. Их подписи в произвольном порядке разбросаны в конце документа, что свидетельствует об их индивидуальных обязательствах друг перед другом. Делегаты были одновременно и представителями штатов, которые они представляли, и частными лицами, которые в отсутствие суверенной власти Конгресса, в котором они работали, обязались друг перед другом честно выполнять общее дело.

Как раз в это время Томас Пейн, словно ожидавший своего выхода на сцену истории, выпустил памфлет «Здравый смысл», который должен был разрешить противоречия в текущих политических спорах. Экземпляры этого трактата впервые появились на улицах Филадельфии — города, где революционный гнев и консервативная тревога практически парализовали политическое сообщество. Опубликованный в начале января 1776 г., «Здравый смысл» обратился к массовой публике на ее родном языке, предприняв прямое и неопосредованное нападение на саму основу монархии и основание королевской власти. Поскольку сама идея законной власти была, по мнению Пейна, несовместима с божественными притязаниями и произволом монархов, не могло быть и речи об общественном договоре между колониями и правлением короля Георга III. А поскольку английская конституция была неразрывно связана с монархическими принципами и ритуалами, гипотетическое восстановление прав англичан для колонистов было столь же абсурдным, сколь и бредовым. Это огульное осуждение попыток колонистов примириться с имперским порядком было, пожалуй, самой успешной из нескольких целей Пейна. Сама энергичность, с которой он отстаивал то, что англичане считали изменническими аргументами, создала в колониях новое общественное пространство, где статус короля и справедливость королей в целом могли обсуждаться без страха и опасений.

Однако Пейну не удалось отучить колонистов от привязанности к правам англичан, которые, как мы вскоре увидим, в конечном итоге стали основой нового американского конституционного строя. Пейн предпочел бы построить новое правительство на основе философски последовательного применения своих республиканских принципов. Исходя из имманентных, по его мнению, смыслов и императивов естественного порядка существования, Пейн предложил однопалатный законодательный орган, в котором общественная воля будет органично вписываться в практику и политику правительства. Не должно было быть никакого разделения властей и никаких институциональных вариаций в отношении того, как народ управляет собой. По этим двум пунктам — отказ от древнеанглийской Конституции и институциональная реализация воли народа — «Здравый смысл» не достиг своей цели. Однако Пейн все же сыграл важную роль в изменении общественного мнения в сторону независимости и, таким образом, перевел дискуссию с вопроса о том, как британцы управляют колониями, на вопрос о том, как колонии должны будут управлять собой.

Эти преобразования не были простыми. Например, 13 февраля 1776 г. Континентальный конгресс рассмотрел проект прокламации «К жителям колоний». С одной стороны, в нем утверждалось, что «вся власть изначально принадлежит народу — что все полномочия правительства исходят от него — что вся власть, которой он не распорядился, продолжает принадлежать ему». Однако