Читать книгу - "Правила Константинопольского синода 1276 года - Мария Владимировна Корогодина"

Моисей вновь занял епископское место [Там же, т. 10, с. 224]. Комментируя это событие, Е. Е. Голубинский отмечал его неканоничность и предполагал, что за нарушение правил была выплачена некая мзда митрополиту Феогносту [Голубинский, 1893, с. 241]. Однако такое предположение не подтверждается источниками. Б.А. и Ф. Б. Успенские, также обратившиеся к этому сюжету, полагали, что участники событий либо грубо нарушили канонические правила, либо Моисей должен был сложить с себя схиму, чтобы вновь вступить на архиепископскую кафедру [Успенский, Успенский, 2017, с. 60–61].

Возможно, Моисей действительно сложил с себя схиму, хотя указания на это отсутствуют. Однако сама ситуация могла объясняться тем, что взгляд на схиму как на полное и безвозвратное отречение от всего мирского к середине XIV в. недостаточно устоялся. Появление в приписке к Устюжской Кормчей вопроса о том, может ли епископ, принявший схиму, вернуться на епископский стол, уже говорит о различных точках зрения. Даже знание церковных правил не могло вполне разрешить недоумение, поскольку цитировавшееся выше правило Соф. 2 говорило о запрете епископам вообще принимать монашеский образ и могло рассматриваться как анахронизм. Наконец, неизвестно, был ли осведомлен митрополит Феогност о том, что «старый архиепископ» Моисей, пребывавший в монастыре, пострижен в схиму, ведь многие архиереи оставляли кафедру, удаляясь на покой в монастырь, но лишь раз в столетие кто-либо из них становился схимником.

Тесная связь этой статьи с событиями в Киевской митрополии заставляет предполагать ее русское происхождение. Она, очевидно, рассматривалась как одна из важнейших и была включена во все русские редакции правил, даже в сокращенные; некоторые стилистические разночтения не влияют на смысл текста.

16 статья. Игуменский отпуст на литургии

«Въпрос. Подобает ли на мѣстѣхь стоачи, игуменом канчивати пѣние? Отвѣт. Аще будут въ мантии, да канчиваютъ на мѣстѣх, а будут въ ризах, да канчивають, якоже и на службѣ».

Вопрос напрямую относится к особенностям богослужения, совершаемого игуменом, и его статусу. В каком месте храма должен находиться игумен при окончании литургии? Решение зависит от того, в каком качестве он присутствует на литургии: как инок, облаченный в мантию, или как пресвитер, совершающий литургию в ризах. В первом случае игумен предстает как монах и в соответствии со своим статусом занимает особое место, предназначенное для главы монашеской общины. Во втором случае он выступает как священник и находится в том месте храма, которое предназначено для служащего литургию, и во время чтения отпустных молитв стоит в царских вратах лицом к молящимся. Вопрос был особенно актуален в средневековой Руси, когда многие игумены не имели священнического сана [Успенский, 2016, с. 97–98, сноска 46] и не могли самостоятельно служить литургию. Как уже было отмечено, особенности служения игумена, не имевшего хиротонии, рассматривались в правилах митрополита Георгия (XI в.): «Аще игумен не поп будет и не створена молитва на игуменьством…» [Турилов, 2004, с. 252, № 101; Баранкова, 2012, с. 35–36]. При этом очевидно, что, даже будучи иеромонахом, игумен мог присутствовать на литургии в качестве молящегося, а не совершающего таинство.

Древнерусский текст правил Константинопольского синода использует в данной статье слово «место» как термин, фиксирующий отведенное для игумена пространство: «да канчиваютъ на мѣстѣхъ»[113]. Священники и епископы, присутствующие на литургии, независимо от степени их участия в службе, располагаются в алтарной части храма. Однако монашествующие, в том числе игумен, если он выступает как инок «в мантии», а не как священник «в ризах», находятся в основном пространстве храма (ναός) перед алтарной частью. Особое место в храме для братии и игумена отводили все монастырские уставы; для игумена, согласно Студийскому уставу, – в центральном нефе справа перед алтарем: «игумене убо стояние на деснеи стороне быти уставлено есть» [Пентковский, 2001б, с. 402 (глава «О стоянии в церкви мних»)]. Наибольшую актуальность устройство иноческих мест приобрело при переходе к Иерусалимскому уставу, основной отличительной чертой которого были долгие всенощные бдения. На православном Востоке в храмах получили распространение специальные места для молящихся – стасидии; они использовались в Греческой церкви [Успенский, 1978, с. 65–106], в том числе на Афоне. В афонских монастырях каждая стасидия имела специальное назначение, но игуменская выделялась особо [Клименко, 1997]. С игуменским местом связано предание о том, как икона Троеручица (Τριχερούσα) стала выполнять функции настоятеля в Хиландарском монастыре на Афоне [Bentchev, 1993; Бенчев, 1996; Tatiħ-Ћupiħ, 1997]. На Руси стасидии не получили распространения; некоторые аналоги в виде резных кресел в храмах появились поздно и плохо сохранились до наших дней[114].

В целом можно предполагать, что возникновение этого вопроса связано со Студийским уставом, согласно которому игумен являлся центральной фигурой на любом монастырском богослужении, даже если он лишь присутствовал на церковной службе, а не совершал ее самостоятельно. Описывая суточный круг богослужения и великие праздники, Студийский устав подчеркивает, что роль игумена отличается от роли служащего священника, поскольку игумен не обязательно должен быть священником [Пентковский, 2001б, с. 242, 252, 316, 393]. Именно этим вниманием к функции игумена и его действиям во время богослужения может быть обусловлен вопрос о положении игумена при окончании литургии: благословляет ли он молящихся (в качестве совершающего службу) или принимает благословление и заключительные молитвы наравне с прочими верующими. Иерусалимский устав не отличается таким вниманием к фигуре игумена и не описывает его действий во время разных стадий богослужения.

Статья сохраняла актуальность в Русской церкви и воспроизводилась в неизменном виде во всех древнерусских редакциях правил Константинопольского синода, исключая Сокращенную редакцию. Статья отсутствует в греческом тексте; ее соответствие Студийскому уставу позволяет предполагать, что текст появился под пером русского книжника.

17 статья. Агнец, поеденный мышами

«Въпрос. Аще мышъ начнет агнець, достоит ли имь служити или ни? Отвѣт. Достоить, хотя бы четвертаа часть осталася, и тѣмь служити».

Вопрос об агнце, приготовленном для совершения литургии, но погрызенном мышами, разрывает череду статей о епископах и игуменах. Статья предписывает совершать литургию на потравленном мышами агнце, даже если от него осталась только четвертая часть.

Эта статья имеет русский источник: она основана на правиле епископа Новгородского Ильи (1165–1186) и Белгородского епископа, что было отмечено еще С. И. Смирновым [Смирнов, 1912, с. 378]. Можно считать доказанным, что епископ Илья до поставления в святительский сан принимал участие в обсуждении церковных вопросов с епископом Новгородским Нифонтом; заданные им вопросы выделены в «Вопрошании Кирика» в раздел «Илиино» [Печников, 2010]. По мнению А. В. Поппэ, безымянный Белгородский епископ был местоблюстителем Киевского митрополита во время вдовства Русской церкви [Поппэ, 1996, с. 458]. Это позволяет отнести правило епископа Ильи и Белгородского епископа либо к 1166–1167 гг., когда в Киеве ожидали нового митрополита Константина после