Читать книгу - "Демон, которого ты знаешь - Айлин Хорн"

и другие члены их большой семьи тоже работали в больнице и знали ее так же хорошо, как старый садовник знает сад, за которым ухаживает. Мэри с кем-то беседовала по мобильному телефону, зажав его между ухом и плечом. Она подтолкнула в мою сторону папку – в ней были заключения врачей, касающиеся Кезии. Каждый написал что-то о своем контакте с больной. Первые отчеты мало что сказали мне о ее состоянии, поскольку касались рутинных, в основном бытовых процедур: «Кезия пообедала с аппетитом»; «Сегодня Кезии объясняли правила поведения»; «Кезия соблюдает рекомендации по приему лекарств».

Я ждала, когда Мэри закончит говорить по телефону, – мне хотелось узнать ее мнение о моей новой пациентке. Мы, психотерапевты, появляющиеся в отделении эпизодически, очень ценим наблюдения тех, кто постоянно находится, так сказать, «на передовой». Мэри, однако, не смогла сообщить ничего существенного. Пожав плечами, она сказала:

– Ее трудновато прочитать… Она, знаете ли, просто образцовый пациент.

Я скорчила недовольную гримасу, и мы обе рассмеялись весьма удачному использованию жаргонного больничного термина: образцовым пациентом специалисты, общаясь между собой, называют того, за кем нужно присматривать особенно тщательно. Вероятно, подумала я, Мэри тем самым хотела особо подчеркнуть, чтобы во время знакомства с Кезией я не слишком доверяла первому впечатлению.

– Я лично никогда бы не подумала, что ей нужна психотерапия, – добавила Мэри нарочито нейтральным тоном. – Но вообще-то она не моя пациентка. Жан-Поль знает о ней больше моего.

С этими словами медсестра указала взглядом на одного из своих коллег, высокого, стройного молодого человека, который, стоя в дверях больничной палаты, о чем-то разговаривал с двумя пожилыми пациентками. Раньше я его ни разу не видела и решила, что позже обязательно с ним побеседую. Теперь же пора было знакомиться с Кезией.

Она ждала меня в коридоре. Подходя к ней, я улыбнулась. Она тоже ответила улыбкой и сразу же без всяких затруднений открыто посмотрела мне в глаза. Представившись, я повела Кезию в комнату, которую мне отвели для разговора с ней. Комната была небольшая, но казалась просторной благодаря высокому потолку и виду из окна, выходящего на покрытые деревьями холмы позади здания больницы. Стулья казались весьма удобными. Я видела фотографию на сопроводительных документах больной. Снимок был сделан лет десять назад, когда Кезию судили. На фото ей было лет двадцать с небольшим. На том снимке она, на мой взгляд, напоминала стеснительную школьницу, которую едва ли не силой усадили перед объективом и приказали не двигаться. Волосы у нее были аккуратно причесаны, белая блузка застегнута до самого воротника. Теперь прическа Кезии представляла собой беспорядочное нагромождение хохолков и кудряшек, создававших вокруг ее головы нечто вроде растрепанного черного венца из волос. На груди застиранной футболки красовалось изображение веселого мультяшного единорога. Вытянувшиеся мятые легинсы были в грязных пятнах. Обута Кезия была в ярко-розовые пушистые домашние тапочки. У нее был сонный вид, как у человека, которого только что подняли с постели. Меня, однако, сразу же заинтересовал тот факт, что она пришла на встречу вовремя и, судя по всему, весьма охотно. Это могло означать, что она согласна общаться с кем-то вроде меня и понимает, зачем я пришла.

Кезия появилась в больнице десять лет назад – вскоре после того, как ее арестовали по подозрению в убийстве сотрудника социальной службы по имени Марк. Он работал в реабилитационном центре для лиц с психическими отклонениями, в котором Кезия в то время находилась с диагнозом «параноидальная шизофрения со слуховыми и зрительными галлюцинациями». Когда приехала полиция, она заявила, что Марк – демон, что он пытался «завладеть ее мозгом» и поэтому ей пришлось его убить. Кезия настаивала на том, что после того, как ее взяли под стражу, она продолжала слышать голос демона, искушавшего ее. Она кричала и пыталась бросаться на некое невидимое для остальных существо, поэтому полицейские вызвали своего эксперта-психиатра, чтобы он ее осмотрел. Тот рекомендовал отправить Кезию в Бродмурскую больницу, где она ожидала суда и так в конце концов и осталась.

На суде психиатры, давая свидетельские показания, были единодушны в том, что Кезия в момент совершения убийства страдала острым психическим заболеванием. Очевидцы преступления тоже указывали, что она была страшно возбуждена и неадекватна. Выяснили также, что ее уже не раз временно клали в лечебные заведения для душевнобольных и пытались лечить специальными препаратами. В итоге Кезия признала себя виновной и была осуждена за непредумышленное убийство, что по английским законам далеко не то же самое, что убийство, совершенное преднамеренно. Суд решил, что Кезия не могла убить свою жертву осознанно, заранее спланировав свои действия, поскольку в момент совершения преступления была невменяема. Поэтому и наказание она получила несколько более мягкое, чем то, которое грозило бы ей, если бы она действовала, находясь в здравом уме (примерно такой же подход существует в США, где законодательство предусматривает разные санкции за убийство первой, второй или третьей степени). Согласно английским законам, отправлять преступника отбывать наказание в психиатрическую больницу можно только в том случае, если речь идет об убийстве. Многие такие же обвиняемые, как Кезия, получили длительные сроки и отбывают их в тюрьме. Но поскольку в ее случае имелись убедительные доказательства того, что в момент совершения преступления она была психически нездорова, судья решил последовать рекомендациям привлеченных для участия в процессе экспертов и отправить ее вместо тюрьмы в заведение для душевнобольных строгого режима.

Психиатрическая формулировка (медицинское объяснение ее поведения) была весьма простой и прямолинейной. В ней говорилось, что физическое насилие со стороны Кезии вызвано параноидальными иллюзиями, считающимися общепризнанными симптомами психического заболевания, которым она страдает. У нее не имелось реальных мотивов для убийства Марка; виновной в совершенном ею преступлении была ее болезнь, а не сама Кезия. Психиатры, которые в течение многих лет наблюдали за ней, согласились с этой версией. Они заверили пациентку, что она ни в чем не виновата и если будет аккуратно принимать прописанные ей препараты, то заболевание больше никогда не проявится и сама она не будет представлять опасности для других людей. Согласно данным всех отчетов и сложившемуся общему мнению, Кезия дисциплинированно выполняла все медицинские рекомендации, вела себя всегда хорошо и никогда больше не демонстрировала никаких проявлений жестокости. Когда в одном из новых лечебных учреждений для душевнобольных не строгого, как в Бродмуре, а усиленного режима появились места, медицинский коллектив больницы направил в Министерство внутренних дел ходатайство о переводе Кезии туда. Были основания полагать, что, возможно, со временем она сможет добиться новых успехов на пути реабилитации и даже выйти на свободу и вернуться к нормальной жизни.

Однако в какой-то момент Жан-Поль внес