Читать книгу - "Ангарский маньяк. Двойная жизнь «хорошего человека» - Елизавета Михайловна Бута"

знала, что человека, который ее разрушил, звали Михаил. У него был тихий, слишком спокойный голос, и он хотел ее чему-то научить.

Дело о нападении на Светлану открыли и даже начали расследовать. Ее исправно приглашали к следователю и дознавателю, вызывали для прохождения экспертиз и тестов, допрашивали, составляли фоторобот и выясняли подробности до тех пор, пока в жизни девушки не осталось ничего, кроме них. После случившегося она уже не могла долго на чем-то концентрироваться, не могла учиться или работать, но самым страшным было то, что она сознавала ужас своего положения. Сильнейшие головные боли, припадки, изуродованное лицо и без конца звучащие в голове презрительные слова матери: «Учиться она захотела…» Всего этого оказалось достаточно для попытки суицида, после которой родители отправили ее в психиатрическую больницу, из которой Света так и не вышла.

Дело в конце концов списали в архив, а показания девушки сочли игрой больного воображения.

9

Старый следователь

Статья о том, что в Ангарске пропадают девушки, переполошила начальство в Иркутске. Там хотели отвлечь внимание Москвы от того факта, что на улицах столицы Прибайкалья уже бьют по домам из гранатомета, а сделать это можно было только одним способом — показать, что в Братске или Ангарске дела обстоят еще хуже. Братск никому трогать не хотелось: в этом городе сходились интересы такого большого количества влиятельных людей, что в прокуратуре Иркутска старались лишний раз не упоминать его название, чтобы ненароком не испортить кому-нибудь настроение. Другое дело — Ангарск и девушки. Все прекрасно понимали, что ни у кого из потерпевших не было ни денег, ни связей. По большому счету всем было плевать на них. Дела открывали для проформы, а спустя отведенный протоколом срок отправляли в архив. Все смотрели на это сквозь пальцы, но сейчас оказалось, что дело достаточно серьезное, чтобы отвлечь внимание от гранатометов, поджогов и взрывов машин. Маньяк на улицах города. Девушки пропадают.

Николай Китаев, звездный следователь из Иркутска, идеально подошел на роль стрелочника. Он уже давно вызывал неудовольствие начальства, но уволить человека из прокуратуры сложно, а если речь идет о следователе «от Бога», поймавшем несколько маньяков и ставшем любимцем местной прессы, то задача и вовсе кажется невыполнимой. По крайней мере в последние несколько лет прокурор области предпочитал просто не замечать Николая Николаевича в надежде на то, что тот уйдет на пенсию быстрее, чем успеет подкинуть проблем. Начальник не то чтобы плохо относился к строгому, молчаливому и, как говорится, застегнутому на все пуговицы следователю Китаеву, но совершенно его не понимал. А людям свойственно опасаться тех, кого они не понимают. Пока выпускник техникума за считаные месяцы делал карьеру, пробиваясь к прокурорскому креслу, Николай Китаев просто… учился, получал второе, а затем и третье образование, изучал ошибки следствия и продолжал с интересом браться за дела, в которых были подозрения, что человек был осужден не за свое преступление. Китаев всегда считал, что прокуратура нужна для того, чтобы помогать слабым и бороться за справедливость. А что может быть более несправедливым, чем ошибочно вынесенный приговор? Кто, кроме него, поможет человеку, которому уже вынесла приговор система?

Китаев никогда не изменял себе, даже в начале 1990-х, когда его коллеги поголовно увольнялись из-за оскорбительных зарплат и унизительных выволочек начальства. Николай Николаевич сосредоточился на научной карьере. Абсолютного фанатика своего дела, Николая Китаева подкосили не нищета, не перемены в стране и не тотальный бюрократический хаос на местах — куда сильнее подействовало на него дело о разоблачении знаменитого белорусского следователя Михаила Жавнеровича. В юности Китаев слушал рассказы о виртуозном следователе с открытым ртом. В какой-то степени он и профессию следователя выбрал для себя из-за этих восторженных репортажей, сделанных в лучших традициях эпохи застоя. И когда в конце 1980-х выяснилось, что Жавнерович просто вынуждал подозреваемых подписывать признательные показания, Китаев несколько недель ходил с совершенно потерянным лицом. В тот момент ему казалось, что все, во что он верил, рассыпается на части.

Николай Николаевич заинтересовался историей юриспруденции и известными судебными процессами, но когда он решил опубликовать статью на эту тему, ему недвусмысленно намекнули, что это не вполне по его профилю, это больше про журналистику. Мысль показалась интересной, к тому же ему предложили стать членом редколлегии журнала «Вестник криминалистики», для чего ему, казалось, необходимо иметь профильное образование. Впрочем, впоследствии выяснилось, что так казалось только ему.

День за днем Иркутск становился все более опасным и криминальным местом. Оперативники приезжали на очередное убийство нехотя, со скучающим видом заполняли все необходимые бумажки и спешили разойтись по домам. Все вокруг тлело и разрушалось, а Китаев увлеченно изучал нестандартные методы оперативно-разыскной деятельности, получал одно образование за другим, читал лекции, писал статьи и копался в архивах в поисках судебных ошибок. Вот последнее и раздражало начальство особенно. Если изучение нестандартных методов поиска преступников можно было счесть безобидной блажью, то вот выискивание ошибок в системе выглядело уже опасно.

Старый следователь интересовался темой ошибок в приговорах с самого начала своей карьеры. Что может быть более несправедливым, чем приговор, вынесенный не тому человеку? Как раз в 1970–1980-х годах стали говорить о возмутительных ошибках, допущенных в первые годы строительства ГУЛАГа. Работ Солженицына и Шаламова еще не было в свободном доступе, но эта тема то и дело возникала в статьях, телепрограммах и просто досужих разговорах на юридическом факультете. Все сходились во мнении, что если бы следователи тех лет поступали по закону, а не действовали согласно своему пониманию того, чего хочет от них система, то многих ошибок можно было бы избежать. Важно поступать правильно. По закону. Это бывает сложно, но ты ведь всегда знаешь, как правильно. В ту пору в фильмах, книгах и на театральной сцене это был популярный дискурс. Писатели и драматурги 1960-х пламенно верили в силу справедливости, и появился даже термин «драма хорошего человека». На экранах перестали появляться отъявленные злодеи, а драматизм обычно заключался в том, что даже самому хорошему человеку бывает сложно поступать правильно.

Под влиянием таких книг, фильмов и разговоров Николай Китаев стал изучать неправосудно вынесенные приговоры к высшей мере наказания. Сначала его интерес был исключительно теоретическим, но, когда он получил повышение, ему впервые доверили выехать с проверкой в небольшой городок, чтобы изучить материалы дела, по которому уже были осуждены люди. Смертный приговор должны были привести в исполнение через пару месяцев, поэтому у следователя было не так много времени для проверки. И как ни странно, все получилось. Китаев дотошно изучил все