Читать книгу - "«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев"

а также от китайских коммунистов, работавших в Гоминьдане и вне его, которые следовали жёстким предписаниям Москвы – Кантон в настоящий момент не должен задаваться целью захвата новых территорий вне Гуандуна. Любое предложение о военных экспедициях наступательного характера должно было решительно отклоняться. Кроме того, консолидация Гоминьдана под флагом подготовки к Северному походу поддерживалась далеко не всеми руководящими деятелями Гоминьдана, включая председателя правительства Ван Цзинвэя (по крайней мере, так считал Чан Кайши).

Между тем основания считать подготовку НРА к Северному походу преждевременной были достаточно обоснованными. Бородин оценивал это предприятие как не обещавшее успеха и настаивал на том, что «…результатом Северной экспедиции будет политическая гибель Чан Кайши и всей его группы», о чём он не преминул известить самого инициатора похода. При этом он высказывал не только личную точку зрения, а позицию партии. Ещё в конце 1925 г. И. В. Сталин указывал на заседании Политбюро ЦК РКП(б): «Предполагаемый поход Кантона на Север в данный момент считать недопустимым».

Выступление Чан Кайши 20 марта не было заранее подготовленным и просчитанным шагом, оно было импульсивным и спровоцированным слухами о его готовившемся аресте. Не будь этого, Чан Кайши, возможно, ещё попытался бы доказать советским советникам необходимость и важность для революции Северного похода. А убедившись в невозможности достичь понимания по этому вопросу, сорвался бы по какому-то очередному надуманному поводу или фактическому пустяку. Но подобный срыв должен был произойти в ближайшее время, потому что проведение Северной экспедиции Чан Кайши не собирался откладывать надолго.

В апреле 1926 г. сначала Л. Д. Троцкий, затем Г. Е. Зиновьев вошли в ЦК ВКП(б) с требованием, чтобы КПК вышла из Гоминьдана. Они выдвинули левацкий лозунг: «Долой всякие совместные действия с буржуазией, немедленный выход из Гоминьдана». В связи с этим 29 апреля Политбюро ЦК ВКП(б) приняло специальное решение, в котором категорически отвергалось это требование оппозиции: «Считать такой разрыв совершенно недопустимым, признать необходимым вести линию на сохранение компартии в составе Гоминьдана». В то же время предлагалось «…идти на внутренние организационные уступки левым гоминьдановцам в смысле перестановки лиц, с тем чтобы сохранить в основном нынешние организационные взаимоотношения».

Майский Пленум ЦИК Гоминьдана привёл к чрезвычайному усилению власти Чан Кайши. Он был избран сразу на несколько постов – председателя вновь учреждённого Постоянного комитета ЦИК Гоминьдана, председателя Военного совета национального правительства, заведующего Орготделом ЦИК. Пленум постановил рассекретить членов КПК, вступивших в Гоминьдан, и регламентировать число коммунистов на руководящих постах в Гоминьдане, ограничив их одной третью от общего количества членов ЦИК и запретив им заведование отделами ЦИК. В целом значительно сузились возможности советского влияния на политику Гоминьдана, деятельность коммунистов в котором была ограничена.

5 июня 1926 г. национальное правительство назначило Чан Кайши главнокомандующим НРА. Вопрос о сроках начала Северной экспедиции, к которой он так стремился, теперь во многом зависел лично от него.

Чан Кайши, тем не менее, не выступал против концепции единого фронта и против КПК, он продолжал высказываться за дружбу с Советским Союзом. Чан Кайши не был готов к окончательному разрыву с коммунистами, а может быть, на тот момент вовсе и не собирался идти на такой шаг (его ещё не подвели к этому состоянию, не загнали в угол, не оставили выхода, как это произошло спустя год – весной 1927 г.). Отсюда и половинчатые результаты его выступления: китайские коммунисты остались в Гоминьдане и в большинстве случаев в армии (пострадал больше всего 1-й корпус и школа Вампу, непосредственно подчинённые Чан Кайши), а русские военные советники по-прежнему состояли при частях НРА. Гоминьдан продолжал получать военно-техническую помощь в соответствии со сметами, утверждёнными Китайской комиссией Политбюро ещё в 1925 г.

Субъективный фактор, подкреплённый объективными причинами, нанёс серьёзный удар по состоянию советско-китайских партийных и военных отношений, а спустя год способствовал тому, что эти отношения были прекращены на десятилетие.

В результате настойчивых просьб Чан Кайши, адресованных советскому руководству, в мае 1926 г. в Кантон снова прибыл В. К. Блюхер в качестве главного военного советника национального правительства, главного командования НРА и начальника южнокитайской группы русских военных советников. На сей раз, Блюхер вместо псевдонима «Уральский» взял другой, придуманный им самим – З. В. Галин (производное от имён дочери Зинаида, сына Всеволода и жены Галины).

Ни указания Москвы воспрепятствовать Северному походу, ни попытки Карахана и Бородина их выполнить не смогли воспрепятствовать проведению этого столь ожидаемого мероприятия.

23 июня 1926 года на очередном заседании Военного Совета гоминьдановские генералы согласились с предложенным Блюхером изменением проекта плана Северного похода и отказались от немедленного движения в провинцию Цзянси.

Национальное правительство провозгласило начало Северного похода 1 июля 1926 года, однако уже в конца мая 1926 года в Хунань вступил Отдельный полк 4-го корпуса НРА под командованием коммуниста Е Тина.

Перед началом похода главный военный советник обратился к Чжоу Эньлаю (в этот момент председатель Военной комиссии ЦИК КПК) с просьбой «…передать запрос ЦК – как решать политический вопрос: во время Северного похода помогать Чан Кайши или ослаблять его». Поступивший ответ был более чем двусмысленный: «В Северном походе наша политическая линия следующая: мы против Чан Кайши и не против Чан Кайши».

В Северном походе, на его начальном этапе, участвовало уже восемь армейских корпусов НРА общей численностью 95 тыс. человек, из которых были вооружены только 65 тысяч. Причём наиболее боеспособным и преданным делу национально-освободительного движения считался только 1-й корпус, которым командовал сам Чан Кайши. Остальные семь корпусов состояли из войск различных милитаристов, примкнувших в разное время к революционному правительству Южного Китая, реорганизация которых пока не дала желаемых результатов, особенно в части «политической обработки» личного состава. Около 100 тыс. насчитывали национальные армии Фэн Юйсяна, выступавшие в качестве военного союзника НРА.

Войска милитаристских клик, пользовавшиеся поддержкой империалистических держав и противостоявшие НРА, обладали значительным численным превосходством: войска Чжан Цзолиня составляли около 200 тыс., У Пэйфу – более 200 тыс., Сунь Чуаньфана[96], который откололся от У Пэйфу и представлял собой самостоятельную силу, – около 160 тыс. солдат. Но были ещё и полунейтральные милитаристы, которые могли в любой момент примкнуть к той или иной коалиции и с лёгкостью в случае поражения её покинуть.

В августе 1926 г. Чжан Цзолинь заявил, что он заберёт в своё ведение все суда, принадлежащие ранее КВЖД, потребовал ликвидировать учебный отдел КВЖД и передать все школы КВЖД под управление народного просвещения при главнокомандующем особого района Трёх Восточных провинций Китая.

На такое требование последовала Нота народного комиссара по иностранным делам СССР Г. В. Чичерина поверенному в делах Китайской Республики в Москве от 31 августа 1926 г. В ней говорилось, что «Союзное правительство ожидает немедленной отмены