Читать книгу - "«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев"

советники, работавшие в Кантоне. Но, не получив одобрения со стороны командующих 2-м и 3-м армейскими корпусами НРА Тань Янькая[92] и Чжу Пэйдэ[93] соответственно, Чан Кайши был вынужден отменить ранее отданные приказы. Сам Чан Кайши объяснил эти действия невыполнением его приказа о мерах по пресечению нарушений дисциплины. Фактически события 20 марта стали политическим переворотом, ибо произошла существенная перестановка сил.

Восприняв выступление Чан Кайши как личный вызов себе и проводимой им политике, председатель национального правительства Гоминьдана Ван Цзинвэй, сославшись на болезнь, внезапно покинул Кантон и выехал «для лечения» в Европу. Председателем правительства стал Тань Янькай.

События 20 марта явились полной неожиданностью как для Москвы и советских представителей в Китае, так и для КПК. Гоминьдан явно выходил из-под контроля, что заставляло вести трудные поиски выхода из запутанной и весьма неблагоприятной ситуации.

А. С. Бубнов в письме от 27 марта 1926 г. М. М. Бородину дал оценку возглавляемой им комиссии происшедшим событиям: «Мартовское выступление было ни чем иным, как маленьким полувосстанием, направленным против русских советников и китайских комиссаров. Оно вытекло из внутренних кантонских противоречий. В то же время оно было осложнено, ускорено и обострено крупными ошибками, допущенными в военной работе, а также обнаружило и некоторые общие ошибки руководства».

К «крупным ошибкам» в военной работе комиссия Бубнова сочла необходимым отнести следующие:

«г) слишком быстрым темпом проводимая централизация армейского управления (Главный штаб, Управление снабжения и ПУР) не могли не вызвать глухой оппозиции со стороны верхушки офицерского состава, в значительной степени не изжившей ещё практики, свойственной системе китайского милитаризма; д) чрезмерное окружение генералитета Нацармии органами контроля их работы и воздействия на неё. Комиссар с правом подписи каждого приказа в строевых частях, комиссар с правом вето в военных учреждениях, русский советник, нередко выпячивающий себя на первый план, а в некоторых местах даже и непосредственно командующий». Перегибы по таким вопросам как «империализм, крестьянский вопрос, коммунизм и проч.», отмечала комиссия Бубнова. «создавали лишние поводы для появления (и] развития оппозиции против советников и коммунистов в некоторых прослойках генералитета и офицерского состава».

«Что можно сделать немедленно?» – Задал риторический вопрос Бубнов, и сам сформулировал ответ на него. – «Немедленно можно сделать следующее: во-первых, должна быть в корне ликвидирована практика выпячивания и тем более непосредственное командование со стороны русских советников. …Одновременно с этим должен быть ослаблен комиссарский контроль над генералитетом, а также должно быть проявлено больше осторожности в агитационно-пропагандистской работе (не кричать о милитаристах новой формации, о мелкобуржуазности и проч.)».

Другой причиной таких действий со стороны Чан Кайши были, как сообщали в своих докладных записках о событиях 20 марта И. Б. Разгон[94] и В. П. Рогачев[95], угрозы убийства во многих анонимных письмах, которые «в последнее время Чан Кайши получал». «18 марта комиссар флота (Ли Чжилун, коммунист) получил приказ, отданный от имени Чан Кайши по телефону, о посылке к острову Вампу канонерки „Чжуншань“, – сообщал В. П. Рогачев. – Ли Чжилун „Чжуншань“ отправил, но обратился к Чан Кайши за письменным приказом. Чан Кайши заявил, что он никакого приказа не отдавал. В это время Чан Кайши получил письмо за подписью того же Ли Чжилуна (якобы также подложное), в котором Ли Чжилун предлагал Чан Кайши в трёхдневный срок (Разгон писал о 3-х месячном сроке. – Авт.) провести через правительство национализацию предприятий в Гуандуне, угрожая, в случае невыполнения, арестом и высылкой в Россию». В такой ситуации Чан Кайши справедливо опасался, что готовится заговор, его пытаются похитить и на канонерке доставить во Владивосток.

Возникли трения между советскими советниками и Чан Кайши. Он жаловался: «Я отношусь к ним искренно, но они платят мне обманом. Работать с ними невозможно… они подозрительны и завистливы, и явно обманывают меня».

Чан Кайши настаивал на откомандировании из Кантона «Кисаньки» (Н. В. Куйбышева), ставшего после отъезда В. К. Блюхера начальником южнокитайской группы военных советников, а также двух его заместителей – И. Б. Разгона (псевдоним «Ольгин») и В. П. Рогачева, обвинив всех троих во вмешательстве во внутренние дела национального правительства. Куйбышев неоднократно выступал на заседаниях Военного совета национального правительства с критикой Чан Кайши, который, пользуясь своим положением главного инспектора НРА, львиную долю средств и вооружения, отпускавшихся на Национально-революционную армию, забирал для своего 1-го армейского корпуса.

Комиссия Бубнова приняла решение пойти навстречу требованиям Чан Кайши и отозвать Куйбышева-младшего и двух его заместителей.

«Я считаю нужным сделать здесь заявление, – счёл нужным обозначить перед присутствовавшими которое сводится к тому, что то снятие верхушки, которое нами здесь произведено, никоим образом не может быть понято так, что мы хотим опорочить всё направление военной работы. …Тов. Кисанька и Рогачев были сняты по иным мотивам. …соотношение сил внутри Кантона не в пользу Нацправительства, соотношение сил в провинции в пользу Нацправительства, надо выиграть время, а для выигрыша времени надо сделать уступки. А так как ясно было, что все движение было направлено против русских советников и китайских коммунистов, то и надо было пойти по этой линии, и мы решились на снятие тт. Кисаньки и Рогачева. В результате этой уступки мы добились некоторого равновесия. Насколько оно длительно и устойчиво, насколько оно временно или постоянно, не будем сейчас говорить. Во всяком случае, выигрыш времени получился, и равновесие, может быть мало устойчивое, было достигнуто. Я подчёркиваю перед вами, что этот мотив заставил нас пойти на этот шаг, но не оценка работы этих товарищей. (Хотя нет сомнения, что группой и её начальником были допущены немалые ошибки)».

Рассуждения по поводу соотношения сил в пользу «нацправительства» в Кантоне и в провинции весьма сомнительны. Тем не менее, решение было принято.

24 марта Н. В. Куйбышев (начальник группы военных советников в Южном Китае), И. Я. Разгон (заместитель начальника группы по политической работе) и В. П. Рогачев (заместитель начальника группы) выехали из Гуанчжоу. Рогачев был отозван из Гуандуна, но Китай не покинул, т. к. был назначен помощником военного атташе при представительстве СССР в Пекине). Напряжённость ситуации была ослаблена, хотя и не были ликвидированы причины, её породившие.

События 20 марта 1926 г. явились также следствием существования достаточно широкой оппозиции подготовке Северной экспедиции, инициатором проведения которой выступал Чан Кайши. Он позиционировал себя как продолжатель дела, начатого Сунь Ятсеном, – объединения страны сверху, под властью Гоминьдана, т. е. военным путём в ходе похода на Север из революционной базы в провинции Гуандун.

Только Северная экспедиция могла позволить Чан Кайши стать лидером национального масштаба. Поэтому всех противников похода воспринимал как своих личных врагов, которых он попытался если не устранить, то нейтрализовать или ослабить. Сопротивление суньятсеновской идее Северной экспедиции исходило в первую очередь от представителей Коминтерна и советников,