Читать книгу - "Мой друг убил Кеннеди? История Ли Харви Освальда - Эрнст Петрович Титовец"

или латинского происхождения, которые должны были означать более или менее одно и то же как в русском, так и в английском языках. У меня были и другие уловки сэкономить время и одновременно увеличить свой словарный запас.

Я смутно понимал, что мой творческий подход может в одночасье привести к недоразумению при общении с иностранцами. Но пока в моем окружении таковых не было, так что и беспокоиться не следовало.

Американка Мэри Соломоновна Минц была не в счет. Она была преподавателем английского языка и чего только не повидала при общении с русскими студентами, которые изучали английский. Она только периодически поправляла меня и советовала быть осторожным при выборе слов. Глубоко внутри я был убежден, что нет ничего такого, чего нельзя было бы исправить с помощью объяснений и извинений. В конце концов, иностранцы понимали, кто был перед ними.

Мы подошли к пятиэтажному многоквартирному дому в начале улицы Калинина, где жил Освальд. От Зигеров это место проживания американца находилось примерно в двадцати минутах ходьбы. Проспект Сталина, главная улица Минска, пробегал от нас примерно в ста метрах. Совсем недалеко виднелась стела площади Победы.

Освальд показал рукой в сторону двух заглубленных балконов на четвертом этаже здания, над высоким арочным проходом, ведущим во внутренний двор. Он сказал, что это его квартира № 24. Алик использовал сленговое название своего жилища, и эта информация отложилась в моей памяти вместе со многими другими идиоматическими выражениями, которые я узнал за этот вечер.

Пришло время прощаться. Следовало поблагодарить моего нового американского знакомого за хороший вечер. Что англичане обычно говорят по такому случаю? Это должно быть какое-то расхожее выражение. Но в моем словаре его не оказалось.

Я подумал о вежливой улыбке и о фразе вроде: «Извини, я, должно быть, истощил твое терпение!» или «Извини, что я досаждал тебе весь вечер своими вопросами!»

Но моя вежливая прощальная фраза никак не складывалась. В моей голове роились разные словосочетания, а это лишь сбивало с толку. Я погряз в трясине лингвистических альтернатив, а время шло. С моим замешательством я, наверное, выглядел глуповато в глазах американца. Освальд, должно быть, понял, что я собираюсь что-то сказать, и терпеливо ждал, глядя на меня.

Все было в порядке с моей вежливой улыбкой, но затем я почему-то выпалил: «Я разоблачу тебя…»

Освальда буквально подбросило, как будто он получил мощный апперкот в челюсть. Он разразился потоком слов. Я не мог разобрать ни единого слова и только в изумлении смотрел на него.

Что такое я натворил?! Что я ляпнул?! Теперь прощайте мои розовые мечты о дружбе с американцем, о спарринг-партнере, обо всем, что я с ним связывал!

Мое отчаяние, должно быть, было написано на моем лице и убедило Освальда лучше, чем что-либо другое, в моей невиновности и что произошла какая-то ошибка.

Американец внезапно успокоился. После короткой паузы он сказал, что проводит меня до остановки. Я воспринял это как его извинение и способ сказать, что он сожалеет о случившемся. Без проблем! Я был бы только рад забыть об этом глупом инциденте как можно скорее.

На прощание Освальд пригласил меня к себе в гости. Мы решили, что следующая среда подходит нам обоим.

По дороге домой этот неловкий инцидент с моей прощальной фразой не выходил у меня из головы. Хорошо, что все обошлось.

Дома я первым делом обратился к англо-русскому словарю. Оказывается, я перепутал значения слов: expose – разоблачить и impose on – эксплуатировать. Похоже, моя система запоминания слов в этом случае дала осечку. В контексте ситуации было очевидно, что я оговорился и не собирался кого-либо разоблачать. В этом эпизоде, скорее, была анекдотическая сторона. На месте Освальда я бы спросил, что собеседник имел в виду, или просто пожал плечами и забыл про этот инцидент6.

Этот случай продемонстрировал состояние внутреннего напряжения Освальда. Что могло послужить причиной этого?

Глава 10. У Освальда дома

Дом, в котором нет ни одного потертого, удобного стула, – бездушен.

Мэй Сартон

19 часов, среда, 28 сентября 1960 года

Моя встреча с Аликом состоялась в среду вечером, как мы и договорились на нашей первой встрече. Найти его квартиру на четвертом этаже многоквартирного дома по улице Калинина не составило труда. Алик был один. Он предложил мне присесть. Хозяин квартиры, как, впрочем, и я, был некурящим, в противном случае я бы сразу почувствовал запах сигаретного дыма.

В прихожей его небольшой однокомнатной квартиры разместилась вешалка с костюмами и пальто хозяина. Под вешалкой виднелась пара ботинок. Узкий коридор вел, как я узнал позже, в крохотное кухонное отделение с газовой плитой. На столике рядом стоял скромный набор кухонной утвари. Справа в коридоре по пути в кухню виднелись две двери, ведущие соответственно в ванную комнату и туалет.

Жилая комната освещалась подвешенной высоко в центре потолка люстрой в обрамлении круглого гипсового орнамента. Высокие застекленные двери в фасадном торце комнаты вели на балкон с видом на разлив реки Свислочь и парковую зону. Голые стены комнаты были оклеены обоями с цветочным орнаментом.

Обстановка состояла из случайного набора подержанных предметов мебели. В одном углу примостился деревянный стол, покрытый клеенкой, за которым мы и расположились, усевшись на разномастные стулья. На столе стояли портативный транзисторный радиоприемник, дешевый проигрыватель и подставка с дюжиной музыкальных грампластинок. Из-за радиоприемника выглядывала колода игральных карт. У края стола балансировала настольная лампа. К одинокой настенной розетке сходились одновременно провода, казалось, сразу от всех устройств на столе.

Транзисторный радиоприемник Алика с диапазонами средних и длинных волн лучше подходил для прослушивания местных радиостанций. В зависимости от времени суток он мог обеспечить, пожалуй, лишь плохой прием западных англоязычных передач, которые прежде всего и интересовали американца.

На плетеной книжной полке рядом со столом стояло несколько книг на английском языке, старые иллюстрированные журналы, знакомые еженедельники «Московские новости» и англо-русский словарь. Складная кровать из алюминиевых труб с брезентовым днищем приткнулась к противоположной стене комнаты. В квартире не было ни телефона, ни телевизора.

Все в этом полупустом помещении говорило о том, что его хозяина мало заботят удобства жизни. Все здесь выполняло лишь свою функцию и вполне удовлетворяло человека, который не собирается надолго задерживаться. Что еще отличало квартиру Алика, как, впрочем, и его самого, так это аккуратность и чистота.

Та эмоциональная вспышка Освальда на мою «вежливую» фразу, которую я выпалил при прощании в прошлый раз, еще довлела надо мной. Я старался придерживаться безопасных и нейтральных тем, хотя