Читать книгу - "Ковальский в тылу врага - Неуловимый Джо"

— Пехота — царица полей, капитан.

Капитан хотел было посмеяться, но вовремя задумался и сказал:

— Все мы тут ценим подвиги предков, и самоотверженность солдат. Мы все проходили штурмовую подготовку, и всё же, разве вы не хотели найти своим талантам мирное применение? Внешность, которую вы себе выбрали несёт однозначно мирный посыл. Это просто уловка?

— В том числе, капитан.

Весь экипаж немного помолчал а потом капитан продолжил:

— И всё же я вынужден отдать вам должное. Подобраться к Землянике так близко, да ещё и незамеченными, это дорогого стоит. — сказал он и выпил вина.

— Вы знаете, — продолжал капитан обратившись к младшим членам — мой прадед говорил: "Сколько бы не было авиации бомб или артиллерии, до тех пор пока на изрытую воронками землю, не ступит сапог пехотинца, не-е-е-ет, битва не может считаться выигранной". Ваши так сказать "коллеги" и на пять километров подобраться не смогли. Все погибли. Как удалось вам?

Кузьмич небрежно протёр свою бороду и ответил за меня:

— Плащи у них суперские, Сергей Митрич. Сидели мы с Бориславом на галёрке и облака импульсом считали, попросил он меня с диссертацией помочь. Там как раз ракета в нас летела, мы так обрадовались, стратсть как интересно было форму плазменного облака предсказать поточнее. Выпускали мы импульс за импульсом, а нам что-то мешает. Мы по радарам, по всем камерам, звери какие-то ползут. Дай думаю выйду посмотрю, нашествие барсуков там что ли. Выхожу я на мостик, а там глядь! Поляки, лёжа наступают! Да и ракета уже на подлёте, тем более мощная такая, пропускать рискованно, ну я и шугал их пока совсем опасно не стало. Крылышки утиные, генеральские прям, капитан!

Добавил Кузьмич, и попросил ещё порцию. А мне ничего не оставалось, как раскрыть, что именно из своих талантов я проверял в боевой обстановке.

— На мои эльфийские разработки часто зарилась мафия, капитан. Потому я разработал себе мощный нюх слух зрение и обоняние. Я всех этих бандитов выслеживал и истреблял. Но заниматься этим вечно и в одиночку мне не сильно хотелось. А если я и правда проживу свои эльфийские пару тысяч лет, то за это время замучаюсь себя защищать, бдить, высматривать, стремиться перехитрить. Вот я и попытался вернуться в общество, через военную службу.

При упоминании о моём потенциальном долголетии, на меня покосился даже Кузьмич.

— Я унюхал вас всех издали, и пересчитал запахи. Потому и решился наступать.

Теперь русские поглядывали на меня с ещё большим уважением. Я не знал, сговорились они или нет, ведь если нет, то я и правда мог бы удивить их всех раньше чем они меня. Как ни странно, признание моих достижений, и смелость служивых, что без страха смотрели на свои собственные ошибки, заставила меня ощутить вину. Оказывается, я и правда мог победить всех этих людей, мог посрамить их. Ведь если бы я был терпеливее или шустрее, то у меня был бы реальный шанс на победу. Я опустил глаза и признался сам себе в том, что будь у меня машина времени, всё что я изменил бы, это спас бы жизни своим, и приказал бы всем отступать.

— Разрешите обратиться к нашему, мне, мннеее, гостю, капитан. — осторожно начал Борислав.

— Обращайтесь.

— Аспирант Ковальский. Разве ваши невероятные успехи в области эндокринологии и биохимии, — говорил он, подозрительно осведомлённо уставившись на мою эльфийскую грудь — разве их не оценили на вашей родине?

Я не знал что ответить. Все эти люди спасли не только мою жизнь, но и судя по всему приложили немало усилий, чтобы вырвать некоторых моих подчинённых из лап смерти. Военные прочли мои эмоции в глазах. все они отложили столовые приборы, и пристально и проникновенно уставились на меня.

— Капитан. Вы, и Семён Кузьмич проявили невероятное благородство по отношению ко мне и моим подчинённым. Могу я отплатить вам за это откровенностью? — сказал я и положил вилку на стол.

Капитан пристально посмотрел мне в глаза и по очереди оглядел весь экипаж. Все они по очереди кивнули капитану и улыбнулись. Только Кузьмич не улыбался. Он со всё той же невозмутимостью сказал капитану:

— Лет хи спик фром хис хард.

— Прошу вас. — сказал капитан, и тоже положил свой столовый прибор.

— Мои достижения столь масштабны, что они не могут принадлежать ни одной нации. Порой я задумываюсь, а вправе ли я распоряжаться ими самостоятельно. Я даже не знаю, имею ли я моральное право передать секрет эльфийского долголетия своим детям. Нет. Мои достижения я держу в секрете.

— Вы боитесь перенаселения? — усмехнулся майор Палыч — Разве вы не знаете, что население планеты сократилось до трёх миллиардов и продолжает падать. Я тоже не уверен, что вы правильно поступили, оставив секрет долголетия себе.

За столом повисла тишина. Не знаю что было громче, пристальные взгляды, или пузырьки поднимавшиеся в бутылках марочного вина. Но в тот момент я ощутил нечто очень важное. Я наконец оказался среди людей, в которых моя душа почувствовало взрослых, почти родителей. Все эти люди привыкли нести ответственность, и как никто ранее в моей жизни понимали, что именно я взвалил на свои плечи. Я впервые в своей жизни встретил людей, с которыми мне хотелось быть откровенным до конца.

— Всё гораздо сложнее и тяжелее, пан майор. Моё тело это не только прототип технологии долголетия. Это ещё и прототип биопринтера, способного распечатать жизнеспособный эмбрион любой формы жизни. Я могу возвращать к жизни вымершие виды, синтезировать живые организмы с заданными характеристиками. Если бы вы убили меня, то фактически уничтожили бы Ноев ковчег.

Все военные буравили меня взглядом, только Кузьмич оставался невозмутимым. Вокруг из глаз собрались морщины, вероятно те же, которые возникают у низ когда они смотрят в оптический прицел винтовки. Долгая пауза сопровождалась многозначительными взглядами, и задумчивыми вздохами. Лишь только Кузьмич оставался невозмутимым. Он спокойно доедал свою порцию утиных крылышек. Он протёр свои губы салфеткой и без особых церемоний громко и внезапно сказал:

— Нельзя ему в КГБ, капитан.

Глава 21. Изгой среди изгоев

К сожалению, не всё зависело от капитана. Вернувшись в свой модуль, я мог лишь наслаждаться послевкусием угощения и размышлять о России. Несмотря на моё весьма бедственное положение, впервые за последние сорок с лишним лет я ощущал себя в безопасности. Я слушал на плеере песни Высоцкого и не мог понять, как такая глубокая мысль, такой великий мыслитель мог