Читать книгу - "Просроченный долг - Йожеф Лендел"

только поросят по огородам гонять, а не серн преследовать! Глупая, злая дворняга с вывалившимся языком! Никогда, никогда, ни за что тебе меня не догнать!

Никогда! Никогда! Никогда?

По тому, как она держит след, вижу, что не в первый раз эта собака охотится на серн и, может, не одну уже задрала и еще задерет.

Но только не теперь, не летом и не на послеполуденном отдыхе в зарослях кустов или у ручья на водопое. И не зимой, когда снег заменяет воду для питья, и серны делают длинные переходы в поисках травы, которую выскребают из-под глубокого снега. В такое время быстроногому зверю опасны только стаи волков, идущих след в след и внезапно берущих в кольцо, а такой дворняге его не догнать.

Только в конце зимы, в марте — когда днем снег рыхлый и проваливается, а к рассвету от ночного мороза превращается в наст, и серна не может доскрестись до травы, хотя в оттаявших кружках вокруг стволов уже виднеется земля; когда из обсыпающейся зимней шубы — серебристо-пепельный цвет которой похож на отбрасываемую на снег деревьями тень, — ветки и колючки выдирают клочки шерсти; когда почки еще не набухли, но дерево уже чувствует в себе рвущиеся вверх соки; когда всё, что пережило зиму, обуреваемо жаждой жизни, — да, тогда, в пору мартовского солнца и морозов на рассвете, приходит величайшая и смертельная опасность.

Голод — по следам просыпавшихся с саней, зацепившихся в ветках кустов соломинок — притягивает зверя близко к деревне. Он чует зловоние плотоядных, людей и собак, омерзительное, далеко разносящееся, напоминающее волчью пасть. Но поверх запахов человека и собаки ветер приносит сладкий запах сена. Снег проваливается над тонким ручейком. Серна осторожно скребет, пробивает наст, шаг за шагом движется вперед. Ее влечет, притягивает запах сена.

А плотоядные в деревне голодны. Человек ли, собака ли, волей-неволей, в такое время, под Пасху, говеют вместе. Что перепадает собаке? Ничего! Помои скармливают свиньям, молоком поят телят да поросят, и еще чуток — кошкам, вероломным, ничтожным тварям, отирающимся возле крынок да горшков. Оголодавшие, тощие собаки подстерегают, выслеживают добычу на стороне, подальше от деревни…

Ослабевший зверь чует, что собачий дух становится все сильнее. Чует… слышит… а вот уже и видит их.

Он резко отпрыгивает в сторону, спасается, бежит. И вот тогда-то в первый раз его ноги ранит подломившийся тонкий, острый, почти невидимый лед. И с этого места его следы отмечены крохотными каплями крови.

И тут такой осторожный зверь по брюхо проваливается в сугроб. Барахтается, бьется, делает прыжок, бежит, падает на колени, рвется, опять ранит ноги, — и снова под ним проваливается снег.

Жгучий холод талого снега пронизывает дрожащие ноги. Из разгоряченного тела паром выходит пот, и пар поднимается от налипшего на спину мокрого снега. Обезумев, он несется прямо на своего врага… Может, надеется спастись — ведь еще недавно сумел же выпрыгнуть из кольца волков… а может, уже ни на что не надеется, ничего не видит, даже запаха не чует. В груди все сильнее давит, колотится что-то огромное, живое, сжимающее горло. Он снова падает. Судорожно дрожат ноги.

Острая боль приводит его в чувство… Прекрасными, огромными глазами печально смотрит он на своего убийцу, тяжело дышащего, с окровавленными зубами, — на эту беспородную, запыхавшуюся псину. Испарения потных тел и пар горячей крови, смешавшись, медленно поднимаются вверх и раст воряются в снежном запахе ослепительного мартовского

2. Береза

Береза здесь всегда нужна, что зимой, что летом. Со срубленной летом сразу надо содрать еще влажную кору, тогда дерево хорошо просохнет, крепко затвердеет, и из него получатся самые лучшие оглобли, колеса, спицы, полозья — ведь сани делают из одного дерева, без единого железного гвоздя. Ободья для сосновых кадушек — березовая лоза. Из коры выгоняют деготь, и для растопки печи нет лучше березовой коры — во сто раз ценнее бумаги. Да и мало бумаги, а кусочек березовой коры с дерева всегда содрать можно, и горит она и в дождь, и в снег, и ветер ее не загасит… А если из коры осторожно вырезать сердцевину, получатся стенки небьющейся посуды — лучшего товарища лесного путника и землероба. Из березы делаются лыжи. Лесоруб, идучи по лесу, присматривается к верхушке каждой березы. Если крона в одном месте расходится на три, а то и четыре ветви, можно изготовить вилы, чтобы сено складывать в копны и стога, — очень нужный в хозяйстве инструмент. Веками, тысячелетиями много чего делалось из березы — от метлы до ружейного приклада. А вот солдат шпицрутенами уже не бьют, для этого березовых прутьев уже не требуется.

И на дрова она хороша! Жару от нее много, горит чисто и долго. Но, срубив березу, нужно сразу ободрать кору или распилить ствол на чурки, потому что иначе она не просохнет, а сгниет. И полгода не требуется, чтобы древесина сгнила. А за пару лет под свежей на вид, нетронутой корой останется одна кашеобразная, гнилая труха. Но заметишь это, лишь стукнув по стволу топором. Даже свежесрубленная береза горит лучше такого полена. А береста, хоть в землю зарой, не сгниет, десятки лет целой останется.

Лучше всего рубить деревья ранней весной, когда человек уже чувствует спиной тепло солнца, но порывистый ветер еще засыпает снежком пожухлую листву. Тогда и холода, и тепла столько, сколько нужно лесорубу. Зимой в толстой одежде спина потеет, а ноги мерзнут. Летом изводит беспощадный зной, а лишнюю одежду все равно не снимешь, потому что комары, мошка (другими словами: гнус-кровосос), слепни поедом едят-жалят, житья не дают человеку.

Да, хорошо рубить деревья весной, когда еще не начал сочиться березовый сок. Неделю, а то и несколько знай себе — вали деревья. А уж распиливать, кору обдирать тогда начнешь, когда березовый сок уже сочится. И тогда, после ранних весенних оттепелей и до появления почек, дни еще тоже холодные. Почки лопнут — и сок течь перестанет.

Понимать надо, как и где даст трещину дерево. От иных старых стволов топор даже в опытной руке отскакивает. Тогда нужно хорошо выбрать место и деревянным билом вогнать лезвие в дерево по самый обух. (Топорище — береза. Било — тоже береза. Лесоруб обтешет его топором там же в лесу, прежде чем приступить к рубке.) Наконец ствол начнет поддаваться, затрещит, расколется. Но пока до этого дойдет, сердце у человека готово выпрыгнуть из горла.

Тогда лесоруб делает глубокий вдох, с минуту отдыхает, чтобы сердце успокоилось. Воздух, успокаивающий