Читать книгу - "Демидовы - Николай Демидов"

у его ног красиво извивалась речка – приток Десны. Вдоль ее берегов склонялись серебристые ивы, в береговых кустарниках всю ночь напролет заливались соловьи, а дальше, за поворотом реки, пряталась в деревьях купальня… Недаром Петровское названо уникальным: в центре его стоял редкой красоты дворец, сложенный из белого камня. Он был украшен шестнадцатью большими колоннами и – на своих четырех портиках – восемью малыми. Летом и зимой ослепительно сиял его купол, покрытый белой медью. К главному входу подводили с двух сторон широкие веерообразные лестницы. Их, точно стражи, охраняли фигуры сфинксов и разъяренных львов с поднятой лапой. Дворец был предназначен для балов и больших приемов. На первом этаже – бальный зал, наверху его в виде длинной ложи балкон для оркестра… Синие майоликовые печи, увенчанные такими же синими майоликовыми вазами, украшали комнаты петровского дворца. Одна из печей была такой величины, что в ней свободно могла поместиться танцующая пара. Вдоль всей печи тянулся длинный толстый вертел. На нем когда-то жарились подвешенные вниз головой туши диких кабанов и лосей. Отдушина печи сохраняла еще следы копоти тех дней, когда звуки рога созывали всех на царскую охоту. На втором этаже дворца в его двусветном зале располагался зрительный зал с просторной сценой. Главный вход в дом находился с северной стороны. Вход был оформлен нарядной наружной каменной лестницей, украшенной чугунными львами и сфинксами. Кроме того, имелся подъезд к дому и с западной стороны, где до нашего времени сохранились два обелиска от въездных ворот, от которых шла ограда овальной формы к углам флигелей».

Впечатляет, не правда ли?

Последним владельцем Петровского из рода Демидовых был Анатолий Николаевич, внук Никиты Акинфиевича. В советское время усадьбу разобрали на материалы для колхозного строительства, так что все, что есть в нашем распоряжении, – это фотографии да обстоятельное описание, данное Екатериной Мещерской.

Никита Акинфиевич в очередной раз доказал миру, что правильно поставленное дело не требует присутствия хозяина на заводах. Постоянный контроль обеспечивался при помощи переписки, а также посредством подбора надежных управляющих. Раз в неделю управляющие отправляли владельцу подробные реляции, а взамен получали распоряжения, раз в две недели Никита Акинфиевич получал финансовые ведомости – так и жили. И неплохо, надо признать, жили, раз уж при меньшем количестве заводов Никите удалось превзойти отца по объемам производства. Разумеется, нельзя было обойтись без хорошего знания дела – как руководить, если не понимаешь, чем руководишь?

В 1748 году двадцатичетырехлетний Никита Акинфиевич женился на шестнадцатилетней Наталье Яковлевне Евреиновой, дочери вице-президента Коммерц-коллегии Якова Матвеевича Евреинова, одного из петровских выдвиженцев. С деловой точки зрения брак был весьма и весьма удачным, поскольку укреплял репутацию молодого заводчика в предпринимательских кругах и позволял надеяться на многие блага, которые мог предоставить ему влиятельный тесть. Но мальчик и девочка, рожденные Натальей Яковлевной, умерли во младенчестве. После смерти Натальи Яковлевны Никита Акинфиевич женился на Марии Сверчковой, о которой нам не известно ничего, кроме имени и того, что она скончалась, не порадовав мужа наследниками.

Третьей женой Никиты Демидова стала купеческая дочь Александра Евтихиевна Сафонова, весьма симпатичная особа, если верить дошедшему до нас портрету работы известного шведского живописца Александра Рослина. Кстати говоря, дворец в Петровском устраивался мужем для нее, но она умерла еще до окончания строительства. Александра Евтихиевна страдала истерическими припадками, по поводу которых лекари посоветовали ей «ехать на воды». В марте 1771 года чета Демидовых отбыла за границу.

«Третьего октября [1771 года], по приглашению был у нас г. профессор Гоубиус для советования о состоянии Александры Евтиховны, – писал Никита Акинфиевич в дорожных записках, которые впоследствии были опубликованы[39]. – Он прежде никак не хотел прописать лекарства, покамест не узнает прямого источника ее болезни, почему приходил во всякое время поутру и ввечеру, примечая нашу пищу. Потом, как сведом был обо всем, и тогда еще не приступил к предписанию ей лекарства, но сперва, найдя в ней великую сухость, велел пить ишачье молоко для наведения тела. После, увидев, что она стала пред прежним полнее, дал он ей железные капли для утверждения нервов и надеялся, что как скоро укрепит их, то освободится она от прежестокой истерики, в чем действительно он и не ошибся, для того, что Александра Евтиховна с того времени почти совсем не имела тех припадков, кои у ней были доселе».

В сентябре 1772 года, когда путешественники находились в Париже, Александра Евтихиевна родила дочь, которую назвали Екатериной. Впоследствии Екатерина вышла замуж за Сергея Лаврентьевича Львова, героя Измаила[40] и первого россиянина, совершившего полет на воздушном шаре (дело было в 1803 году, а компанию Львову составил французский воздухоплаватель Андре-Жак Гарнерен). Домой Демидовы вернулись в ноябре 1773 года, и буквально накануне прибытия в Петербург Александра Евтихиевна родила сына Николая, которому было суждено стать единственным преемником отцовского дела. А в 1776 году у супругов родилась дочь Мария, вышедшая замуж за Дмитрия Николаевича Дурново, который начал военную службу при Екатерине Второй, при Александре Первом пребывал в опале, но дожил до воцарения Николая Первого, который пожаловал ему чин обер-гофмейстера, назначил президентом гоф-интендантской конторы[41] и наградил орденом Святого Александра Невского[42].

Чета Демидовых побывала в Германии, Франции, Британии и Италии. Пожалуй, из всей мемуаристики лучше всего проявляют ум человека путевые записки. На путешественника обрушивается множество новых впечатлений, оценивать которые можно по-разному – следуя модным тенденциям или же по своему усмотрению. Сами оценки бывают шаблонными или оригинальными, вдобавок еще и не каждому дано умение правильно распределять свое внимание между главным и второстепенным. «Журнал путешествия» Никиты Акинфиевича стал собранием наблюдений умного человека, проявляющего живой интерес ко всему увиденному за границей.

«Амстердам – первый город в Голландии. Он получил свое имя от дам, т. е. плотина, и Амстель-реки. Построен весь на сваях, каналы составляют множество островов… Великолепные здания суть следующие: городской дом, или ратуша, в коем мы были тринадцатого числа. Под сводом его находится славный Амстердамский банк, содержащий сокровища бесчисленные, а в верхних этажах, где присутствуют Генеральные штаты[43], стены все убраны белым мрамором с резною работою и славных живописцев картинами.

Здесь также есть и сиротский дом, на содержание которого… ежегодно исходит по шестьдесят тысяч гульденов. Здесь находятся многие стекляные заводы, театр, табачный торг, разные школы, магазейн Ост-Индийской компании[44] с корицею, гвоздикою и перцом, где мы и были.

Осмотрев все сие в городе, четырнадцатого ездили мы в Гарлем, расстоянием от Амстердама на полтора часа езды, или три мили. Оный стоит на реке Спаре, близ озера, Гарлем называемого. В нем лучше всех мест в Голландии ткут и белят полотна.

В соборной готической