Читать книгу - "Полководцы Победы - Леонид Михайлович Млечин"

Константин Константинович вернулся на прежнюю должность, принял 5-й кавалерийский корпус и стал выполнять приказы бывших подчиненных.

Трудно сказать, как сложилась бы его судьба, если бы он избежал ареста и к началу войны командовал бы уже округом. Может быть, один из западных округов оказался бы более готовым к боевым действиям.

Перед самой войной, когда Жуков уже возглавлял Генеральный штаб Красной армии, Рокоссовский принял один из десяти механизированных корпусов, которые только формировались. Но он не успел получить положенные ему танки, технику и стрелковое вооружение.

Сам поднимал бойцов в атаку

Маршал Иван Христофорович Баграмян вспоминал: Рокоссовский в первые дни войны командовал 9-м мехкорпусом. Проявил редкостную энергию и находчивость. Забрал все машины в окружном резерве и перебросил свою пехоту на выручку окруженным частям. Рокоссовский хладнокровно вступил в бой с немцами. В решающий момент сам поднимал бойцов в атаку.

Рокоссовский «выделялся своим почти двухметровым ростом. Притом он поражал изяществом и элегантностью, так как был необычайно строен и поистине классически сложен. Держался он свободно и, пожалуй, чуть застенчиво, а добрая улыбка, освещавшая его красивое лицо, притягивала к себе».

Вермахт наступал, и Рокоссовскому приказали прикрыть направление на Вязьму, не допустить прорыва. Он получил в Ставке две автомашины со счетверенными пулеметами, радиостанцию и группу офицеров и с этим хозяйством прибыл на командный пункт Западного фронта. Но выяснилось, что войск, которые должны выполнять поставленную Ставкой задачу, просто не существует.

Маршал Семен Тимошенко обещал Рокоссовскому:

– Придут резервы, обещанные Ставкой, дадим тебе 2–3 дивизии, а пока выявляй и подчиняй себе любые части, выходящие из окружения, организуй сопротивление…

Рокоссовский не растерялся. Сначала он подчинил себе 38-ю стрелковую дивизию, потом вышедшую из окружения 101-ю танковую. Пошли разговоры о том, что Рокоссовский сражается умело, бьет немцев. И к нему потянулись бойцы и командиры, которым надоело отступать. Спокойный и уверенный в себе генерал внушал доверие. Он совсем не был похож на растерявшихся командиров, которые не знали, что делать.

Перед войной учили строить оборону с помощью одиночных ячеек. Считалось, что боец в ячейке имеет больше шансов выжить. Рокоссовский сделал то, что не приходило в голову другим генералам. Он полез на передовую и остался в ячейке один. И сразу понял, что испытывает боец, который не очень понимает, что происходит вокруг него, и думает, не сбежали ли уже соседи и не остался ли он один… Константин Константинович вместе со своими офицерами пришел к выводу, что нужны траншеи, в которых бойцы видят друг друга и способны организованно обороняться.

Рокоссовский сколачивал части из отступавших солдат. И быстро создал то, что в генштабе стали именовать «группой генерала Рокоссовского». Умелый командир заставил немцев остановиться.

В Генеральном штабе ответственному редактору «Красной звезды» бригадному комиссару Давиду Иосифовичу Ортенбергу рассказали, что «группа генерала Рокоссовского» нанесла сильный удар по немцам.

К генералу срочно отправили корреспондента с просьбой написать статью. Константин Константинович выглядел смертельно усталым, сказал, что обещать не может – слишком занят. Корреспондент чистосердечно предложил обычный вариант:

– Вы, товарищ командующий, распорядитесь, чтобы в штабе меня познакомили с соответствующими материалами. Мы сами подготовим текст. Вам останется лишь подписать статью.

Рокоссовского всего передернуло, но он сдержался и вежливо объяснил:

– Непривычен я, знаете, присваивать чужой труд. Если уж так необходима моя статья, давайте встретимся денька через два-три…

На третий день статья была готова.

Немецкие войска вошли в Смоленск 16 июля 1941-го. Рокоссовский стянул в кулак все силы, которые сумел собрать, и контратаковал немцев, помогая вырваться окруженным под Смоленском войскам.

Он так умело сражался в первые дни и недели войны, что получил четвертый орден Красного Знамени и был назначен командовать армией.

Сослуживцы вспоминали: «Рокоссовский в самых сложных ситуациях не терял присутствия духа, неизменно оставался невозмутимым и удивительно хладнокровным. В его присутствии совершенно невозможно было проявить признаки беспокойства или растерянности. Было просто стыдно».

Рокоссовский обладал исключительным качеством: за всю войну ни разу не повысил голоса на своих подчиненных. Хотя он не был мягкотелым или слабовольным. Была у него еще одна редкая черта – это гуманность, умение прощать промахи. Однажды его обстреляли наши штурмовики, которые потеряли ориентировку и решили, что засекли какого-то немецкого генерала. Рокоссовский запретил наказывать летчиков.

Битва за Москву

Боевые действия на Восточном фронте шли совсем не так, как рассчитывали Адольф Гитлер и командование вермахта, когда готовили нападение на Советский Союз.

«В 1940 году, – писал известный британский историк Родрик Брейтвейт, – французы и англичане сражались до тех пор, пока, как они считали, благоразумие и честь требовали этого. После чего они или отступали, или сдавались в плен. Во Франции в плен попали почти два миллиона человек.

Немцы ожидали, что на востоке все будет еще проще. И они легко одержат победу над Красной армией. Но русские стойко защищали свои позиции. Они продолжали сражаться не только, когда сопротивление уже казалось бессмысленным, но даже тогда, когда оно становилось физически невозможным. Окруженные со всех сторон превосходящими силами противника, они погибали. Сдавались только тогда, когда воевать уже было нечем».

Но ранним утром 2 октября 1941 года главные силы немецкой группы армий «Центр» вновь перешли в наступление. 3 октября части вермахта вошли в Орел. 4 октября Красная армия оставила города Спас-Деменск и Киров. 5 октября моторизованные части вермахта обнаружились в восьмидесяти километрах от Малоярославца. Началась решающая битва за Москву.

«Битва за Москву по числу вовлеченных в нее людей была величайшей битвой Второй мировой войны и, следовательно, величайшей битвой во всей мировой истории, – отмечал историк Родрик Брейтвейт. – В ней с обеих сторон участвовало более семи миллионов солдат и офицеров. Битва за Москву развернулась на территории, равной территории Франции, и продолжалась почти полгода».

И от исхода этой битвы зависело очень многое. 15 октября Сталин подписал постановление Государственного комитета обороны «Об эвакуации столицы СССР города Москвы». Утром в Кремль вызвали всех наркомов. Провели в зал заседаний Совнаркома. Вошел Вячеслав Михайлович Молотов, второй после Сталина человек в правительстве. Он даже не сел в председательское кресло. Распорядился:

– Сегодня же все наркомы должны выехать из Москвы в места, установленные для размещения их наркоматов по плану эвакуации.

Наркомат обороны и Наркомат Военно-морского флота перебрались в Куйбышев (ныне – это снова Самара). Личный состав Генштаба перебрался в Арзамас-11 – это железнодорожная станция в старинном городе Арзамасе в Горьковской (ныне – Нижегородской) области.

Тяжким испытанием для москвичей стали немецкие бомбежки. Только первый месяц войны столицу не бомбили. Все силы люфтваффе были брошены на поддержку