Читать книгу - "Жизнь в белых перчатках - Керри Махер"

большей части мне нравится проводить время в одиночестве.

— У тебя вызревают какие-то новые проекты? — с энтузиазмом поинтересовалась Грейс, действительно желая услышать ответ, но еще и надеясь вывести дядю из печального настроения.

Ей не повезло.

— А знаешь что? — сказал Джордж, поднимаясь с дивана и тем самым прекращая разговор. — Я проголодался, а Мария сообщила, что сделала к ланчу свой знаменитый салат с крабами и авокадо.

Дурная слава, которая благодаря газетчикам пошла о Грейс и ее любовных похождениях, оказалась такой громкой и всепроникающей, что просочилась в филадельфийскую прессу. И не успела Грейс оглянуться, как родители прислали Лизанну погостить у нее в «Шато Мармон» в качестве компаньонки. Сестры Келли провели на бульваре Сансет пару веселых вечеров, а потом старшей пришлось уехать на натурные съемки в засушливую калифорнийскую глушь.

— Ты не попадешь в неприятности, пока меня не будет? — с понимающей полуулыбкой спросила Грейс.

Накануне вечером Лизанна отчаянно флиртовала с помощником официанта в ресторане, располагавшемся во внутреннем дворике «Шато». Сама Грейс недавно обнаружила, что «Шато» с высокими стенами, густой живой изгородью из олеандров и бугенвиллей и главным входом, через который пускали далеко не всякого, — одно из немногих мест, свободных от представителей прессы. Возможно, «Юнайтед Артисте» оказали ей большую услугу, поселив именно сюда, в своего рода сейф, куда запросто не проникнешь. Поэтому она стала чаще здесь обедать и ужинать.

— Обещаю каждое утро ходить в церковь и каждый вечер читать Библию, — отшутилась Лизанна.

Грейс открыла было рот, чтобы сказать, как разозлятся родители, если сочтут, что она разлагает младшую сестру, но Лизанна оборвала ее:

— Да расслабься ты! Все со мной будет в порядке. И в любом случае никто тут не знает, кто я такая. Я могу делать что захочу и не переживать о родителях.

В этом был смысл. Грейс даже позавидовала сестре.

А сама она под безжалостным палящим солнцем изо всех сил старалась воплотить перед камерами образ Эми, вдохнуть в него жизнь, наполнить каждое слово и каждый жест разочарованием и отвагой своей героини. Но это было сложно. Фред продолжал отпускать реплики вроде: «Перебор» или «Слишком слабо», и Грейс никак не могла разобраться, что к чему. А у Купа и Кэти все получалось так легко… О, как же она завидовала пылкой беспечности Кэти! Ее спина была прямой, как шест, но движения оставались плавными и мягкими, а низкий выразительный голос мог в мгновение ока из самоуверенного стать соблазнительным, и наоборот.

Под конец особенно изнурительного дня, когда Грейс смыла с лица и волос пыль и собралась без ужина рухнуть в кровать, в дверь ее гостиничного номера постучали. Плотнее завернувшись в халат, она открыла и увидела Кэти в облегающем темно-синем платье с уложенными волосами и накрашенными губами.

— Давай сходим выпить, — предложила она.

— Замечательная идея, но… — проскрипела Грейс, голос которой пострадал от сухой жары.

— Отговорки не принимаются, — грозя пальцем, заявила Кэти. — Встречаемся внизу через десять минут.

С этими словами она удалилась, оставив Грейс гадать, что заставило коллегу навести на себя такой лоск ради выпивки в салуне заштатной провинциальной гостиницы, где они остановились. Гостиница эта напоминала декорации Дикого Запада на территории киностудии «Уорнер Бразерс», где снимались некоторые сцены, и сперва казалась очаровательной. Однако теперь в конце каждого дня Грейс ловила себя на том, что ей хочется сбежать в какое-нибудь место посовременнее и пороскошнее. И что она многое отдала бы за шикарный ресторан с кондиционером и джин-тоником в хрустальных бокалах. Словно в знак протеста, она надела джинсы, туфли без каблуков и футболку с коротким рукавом, наплевав, что такой наряд демонстрирует ее фигуру как она есть: слишком ровную там, где должны быть изгибы, слишком хрупкую там, где предполагаются выпуклости. Вдобавок Грейс нацепила на нос очки в черепаховой оправе «кошачий глаз».

Кэти ждала ее, сидя у стойки на высоком круглом табурете с кожаной обивкой. Многие члены съемочной группы тоже были в баре или ресторане, но из ведущих актеров никто больше не присутствовал, и Грейс это порадовало. Усевшись справа от Кэти, она заказала джин-тоник и слегка приободрилась, когда его быстро подали в красивом тяжелом стакане. Кэти пила нечто прозрачное со льдом, Грейс попыталась угадать, что это, но сообразила, что слишком плохо знает коллегу, чтобы делать какие бы то ни было предположения.

— Тебе идут очки, — заметила Кэти. — Очень жаль, что ты не можешь надевать их во время съемок.

— И не говори, — согласилась Грейс, хотя работать полуслепой давно вошло у нее в привычку. Во время съемок обходиться без очков оказалось еще проще, чем на сцене, потому что все было к ней ближе. Такие вот маленькие радости.

— Вероятно, если бы ты видела лучше, то сумела бы немного расслабиться, — предположила Кэти.

Грейс вздохнула:

— Так заметно, что я напряжена?

Кэти сочувственно улыбнулась:

— Прости, но я поэтому и позвала тебя выпить в такое место. — Она обвела взглядом обитое деревянными панелями помещение, где пахло застарелым дымом и виски. — Подумала, тебе не повредит слегка развеяться.

Услышав в заявлении Кэти намек на критику, Грейс ощетинилась. Она слышала нечто подобное все чаще и чаще, об этом писали в газете, говорили в летнем театре, и до нее доходило, будто что-то такое проскакивает даже в «примечаниях» Эдит. Реплики о том, что она выглядит замороженной или напряженной (в более доброжелательной версии — сдержанной и аристократичной), были даже смешны, учитывая ее происхождение. Может, отец и сколотил состояние на стройматериалах, но в жилах ее семьи течет кровь ирландских католиков, и этого ничем не перешибить.

Как бы там ни было, ей не нравилось, что к ней приклеивают ярлыки, начиная с тех времен, когда в Академии ее называли девушкой с обложки. Все эти ярлыки не имели с ней ничего общего. Ей нравилось думать, что в правильном платье и с правильным сценарием она сможет сыграть как Кэти в «Ровно в полночь». Это как раз и означало быть разносторонней актрисой.

— Я развеялась. Спасибо, — сказала Грейс, понимая, что смысл ее слов противоречит интонации. А потом добавила уже мягче: — Я просто очень устала.

— Раньше я тоже говорила, что устала, если дела шли не так, как мне хотелось, — сообщила Кэти.

Грейс и рада была бы на нее разозлиться, но коллега говорила ровным голосом, без всякого ехидства и явно хотела помочь.

— Ну, — начала Грейс, — я действительно устала, но ты права, это и отговорка тоже. Если честно, я толком не понимаю, что я тут делаю. — Стоило начать, как слова полились сплошным потоком. —