Читать книгу - "Керины сказки - Кирилл Ситников"

результатом обоюдного невнимания стала встреча головы Петуховой с автокрановой стрелой. Сознание Петуховой померкло, взор потух, а узники замшевых сапог предательски подкосились. И вся Петухова полетела на следующую встречу — с большой коричневой лужей…

…Ей повезло. Если бы не ондатровая шапка, быть бы сотрясению. Переступив через окровавленного бомжа, Петухова вышла из травмпункта и закурила. Хлеба уже не хотелось. Хотелось полусладкого и подруги Бедуиновой.

— Алё, Бедуинова?

— Она.

— Как дела?

— Не ходи вокруг да около. Сколько брать — одну, две?

— Две, и через час у меня.

— Яволь.

(Бедуинова была хорошим человеком. Она не любила много говорить и умела притворяться, что ей интересно нытьё собеседника. Вероятно, поэтому у неё имелись четыре мужика и даже один муж.)

— Ай!

— Чего.

— Уголёк от сигареты… Млять… В рукав упал! Он, наверное, джемпер прожёг!!!

— Фигасе. Ладно, пока.

Петухова отчаянно затрясла рукой, пытаясь вытряхнуть проклятый уголёк. И вместо него на ступени травмпункта посыпались пачки тонкого «Кента». Одна, вторая, третья… Ещё девятнадцать… Потом выпал целый блок. Петухова здраво рассудила, что падать в лужи на сегодня хватит и выбрала вариант «нестись по улице, вопя, как резанная». Чем и занялась до самого подъезда и немного оставила на лифт.

…С некоторыми людьми такое случается. В кого-то бьёт молния, и он начинает шпрехать на суахили как на родном. Кто-то после комы видит внутренности людей и предсказывает техногенные катастрофы. В других вообще вселяется Соловьёв, и они начинают разбираться в международной политике, русском пути и швейцарских сырах.

Петухова же заполучила древнерусское проклятие царевны-лягушки. В неё попала стрела водителя автокрана Давыдько — младшего из трёх братьев. Да ещё и аккурат в тот момент, когда звёзды Семи Восточных Созвездий выстроились в 77-й катрен Нострадамуса. Это не превратило её в лягушку, спасибо звёздам — они сделали в катрене четыре ошибки и не поставили тире (при всей своей масштабности некоторые звёзды невероятно тупы). Но зато встреча со стрелой младшего Давыдько подарили ей один из царевно-лягушачьих скиллов, а именно рукавную генерацию.

…Но обо всём этом Петухова не догадывалась. Сидя в гостиной в обнимку Бедуиновой, она предавалась логичному охуеванию от произошедшего.

— Может, меня кто-то сглазил? На работе… Точно, эта тварь из бухгалтерии!

— Однозначно. Курицы больше нет?

— Нет.

— Давай рукав. — Бедуинова засунула куриную кость в рукав петуховского халата. — Тряси.

Петухова тряхнула рукой — и здоровенная курица, шумно шлёпая крыльями, приземлилась на край раковины. Огромный мохнатый пёс, как свидетельство того, что телячьи котлеты в кулинарии лучше не покупать, громко залаял на птицу. Та закудахтала и опустилась между ящиками с вином и коробами духов «Kezno» — прямо в ворох тысячных купюр с одинаковыми номерами.

— Не, с едой некайфово получается, — констатировала Бедуинова.

— Может, с хлебом повезёт? — выдвинула версию Петухова, ссыпала хлебные крошки из пакета в рукав и грациозно зиганула.

— Нда. С хлебом та же херня, — сказала Бедуинова, уставившись на золотую рожь, колосящуюся на ковре. — С другой стороны, дурацкий хлеб и купить можно. Снимай серьги.

— Зачем?

— Они ж с рубином. Ты на фитнес ходила пару раз — значит крепкая. Недельку рукой помашешь — и будешь со списка «Форбс» ножки свешивать. О! Или давай бензина тебе зальём? Интересно, он прям в канистрах вылетит или…

— Блять, почему это со мной раньше не случилось?..

— А что бы это изменило?

— Может, Коля бы не ушёл…

— Ой, да пошёл он на ***! Мы тебе щас так рукавом намайним, можешь любого принц… Ёёёёёёёёёёптать! Как же я сразу не подумала?!

— О чём?!

— Нафига ждать-то?! Мы тебе прям щас мужика найдём!

Бедуинова подошла к журнальному столику и схватила журнал. Демонстративно ткнула пальчиком в обложку с Томом Харди.

— Ты ведь шутишь, да? — округлив осоловелые глаза, сказала Петухова.

— Вовсе нет, мать. Тащи ножницы.

… — Готово! — Бедуинова сложила фотографию вчетверо и осторожно засунула в рукав Петуховой. — Метай суженого!

— Я, я… не уверена. А вдруг я ему не понравлюсь? Мне нужно подтянуть английский и вообще…

— Я тебя умоляю! «Хэллоу, Том, ай эм мисс Петухова, Лондон из э кэпитал…», все дела! Нальём винишка, посидим, потом я типа срочно на работу, включишь музон… Он же тоже мужик, хоть и американский!

— Но я даже не накрашена!

— Ты не слышала, что я говорила про вино? Махай давай, чего ты медлишь?

— Погоди. А если… Если их много вылетит?

— Себе заберу. Нашим раздадим — Алёхиной, Пестушко, Вер Иванне! Томов Харди много не бывает! Херачь, он там уже запрел небось!

— Ладно…

— На диван, на диван направь, чтоб ему помягче было!

— Ну, с Богом.

Петухова глубоко вздохнула, подтянула грудь и метнула рукавом в стороу диван-кровати…

…Сначала из рукава вылетел нечеловеческий крик. За ним вылетел великий американский актёр, врезался в диван и с грохотом скатился в ковровую рожь, скрывшись под наливными колосьями. С краю вывалилась его нога, немного поколотилась о паркет и замерла. Стало тихо. Очень. Невыносимо. Тихо. На кухне завыл пёс.

— Том? Хэллоу?! Мистер Харди? — пролепетала Петухова. Бедуинова молча углубилась в «поле» и оценивающе посмотрела вниз.

— Упс! — сказала она. — Надо было фотку в трубочку сворачивать…

Петухова подошла ближе и тут же схватилась за рот в рвотном приступе.

Надо признать, Том Харди выглядел не очень. Он был не просто мёртв. Будто ребёнок неправильно собрал паззл с его изображением — голова голливудской звезды вывернута на 180 градусов, руки и ноги напоминали графики сейсмологических возмущений, а сломанный в двух местах позвоночник превратил его тело в подобие шахматного коня, больного сколиозом. Фото и правда не надо было складывать.

В дверь позвонили. Потом еще и еще.

— Не открывай, — Прошептала Бедуинова, — Это федералы.

— Какие нахуй федералы?!

— Скорее всего из Лос-Анджелеса. Быстрые, сссуки…

— Я вошёл, у вас открыто! — Объявил мужской голос из прихожей.

— Ты чё, не закрыла дверь?! — зашипела на Петухову Бедуинова.

— Зачем? — глупо спросила Петухова.

— Зачем? У тебя во ржи труп Тома Харди!

— Ээээ, здрасьте… — Донеслось сзади. Подруги оглянулись — на пороге стоял незнакомый мужик, застенчиво переминаясь с ноги на ногу. — Гражданка Петухова?

— Это вот она, да. — Бедуинова с готовностью затыкала пальцем в подругу. — Я просто свидетель. Но она не специально, она вообще классная, может принести с работы положительную характеристику…

— Да я сам виноват! Разинул варежку на эту писанину настенную. — Перебил её Давыдько. — Я водитель автокрана. Ну, который вас по голове… В больнице адрес ваш выпросил. Я извиниться хотел… Это… лично. Вот. Вам в качестве эт самое… Искренних.

Давыдько выудил из-за спины бюджетное трио роз и протянул Петуховой.

— Сссспсбо. — Ответила та согласными. На старой чешской люстре повисла пауза.

— А