Читать книгу - "«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1933–1938 годы. Книга 3 - Михаил Николаевич Алексеев"

показывают на конкретном материале отношение разных прослоек японского общества к военно-фашистским идеям и организациям, уделяя особенное внимание вопросу о соотношении между этим движением и военщиной»[115].

Во второй главе «Армия как центр реакционно-шовинистического и фашистского движения в Японии. Эволюция политической роли армии» О. Танин и Е. Иоган пишут: «Тот факт, что Япония никогда не проходила через эпоху парламентаризма, а вся полнота власти сохранялась в руках военно-полицейской монархии, – всё это определило особо значительную роль военщины в руководстве политикой господствующих классов Японии. Здесь уже – не только количественное, но и качественное отличие от того, что мы наблюдаем в „передовых“ капиталистических странах, где армия обычно играет только служебную роль в качестве орудия политики господствующих классов, но где армия не определяет эту политику.

Как известно, японское законодательство совершенно освобождает армию и флот из-под контроля и подчинения правительству и парламенту. Военный и морской министры, начальники генеральных штабов армии и флота имеют право непосредственного доклада императору, минуя премьер-министра. Все назначения и перемещения по армии и флоту производятся с санкции императора без участия правительства. Так как вопросы войны и мира по японской конституции также самостоятельно решаются императором без участия парламента, это значит, что армия ведёт войну, также не нуждаясь в санкции правительства. Поскольку по конституции военным министром может быть только генерал, а морским министром только адмирал, то это означает, что верхушка армии и флота, отказываясь выдвинуть своего кандидата в то или иное правительство, имеет возможность не только влиять на состав правительства в желательном для них направлении, но и вообще сорвать его организацию. Никакого вмешательства со стороны правительства в свою внутреннюю жизнь армия и флот не терпят. Они не считают даже обязательными для себя соглашения, которые подписывает правительство с другими странами по вопросам вооружений. Единственный пункт, когда парламент соприкасается с армией, – это обсуждение бюджета, однако предоставленное конституцией императору право не утверждать бюджет, принятый парламентом, делает и это „право“ парламента иллюзорным… Факты показывают, что армия и флот не только широко используют свое независимое от правительства положение, не только предохраняют себя от вмешательства парламентских партий и политических деятелей во внутренние дела армии, но, опираясь на эти уже давно завоёванные позиции, идут и дальше, стремясь полностью подчинить себе правительство, парламент и политические партии»[116].

Авторы отмечают, что «программа военщины в самой примитивной и упрощённой форме воспроизводит именно те специфические черты особой агрессивности и особой реакционности японского империализма, которые вытекают из его военно-феодального характера. Программа эта, по высказываниям самих лидеров военщины, может быть сведена к трём основным положениям:

1. Армия является передовой частью нации. Поэтому ей, а не парламентским политическим партиям, должно принадлежать руководство политической жизнью страны. Только армия может сохранить династию, подчинить интересы отдельных групп господствующих классов интересам всего режима и обеспечить распространение „императорской идеи“ (т. е. японской агрессии) на другие страны.

2. Основной целью государственной политики в настоящее время должно быть осуществление плана „Великой Японии“, т. е. создания мощной колониальной азиатской империи, в первую очередь за счёт захвата областей Восточной Азии. Важнейшим противником, сопротивление которого должно быть для этого сломлено, является Советский Союз.

3. Задачам внешней агрессии должна быть подчинена и вся внутренняя политика, важнейшим содержанием которой поэтому должно быть: а) увеличение контролирующей роли государства по отношению к промышленности и финансам; б) разрядка острого сельскохозяйственного кризиса, грозящего, в противном случае, перерасти в аграрную революцию, которая сметёт один из важнейших устоев всего режима – помещичье землевладение, а вместе с ним и монархию; в) самая беспощадная и жестокая ликвидация „красной опасности“, т. е. всех проявлений революционного движения в стране…

Руководящая роль армии в политике мотивируется усиленной апелляцией к традициям старины, к кодексу феодально-рыцарской морали („бусидо“ – кодекс моральных правил японских самураев), носителем и хранителем которой является армия, к божественной императорской власти, которая не может быть подконтрольна политическим партиям, но может зиждиться на зависящей только от неё армии…

В Японии нет противопоставления граждан императору. Существование монархии в Японии – неограниченное и всеобъемлющее. Император – центр государства и его полная сущность. Монарх – верх добродетели, а добродетель является философией японца…

Окружая таким ореолом монархию, военщина стремится нарастающее среди мелкобуржуазной молодёжи и других слоёв недовольство политикой правительства и хищничеством финансовых баронов направить в русло защиты монархии, которая-де после „второй реставрации“ сумеет осчастливить японскую нацию и очистить общественную жизнь Японии от продажных политиков и корыстных спекулянтов…

В качестве своего ближайшего противника влиятельные круги военщины рассматривают Советский Союз. Маньчжурия с их точки зрения должна быть прежде всего плацдармом для войны против СССР. Именно поэтому высшие армейские круги с неодобрением относились к шанхайской операции, в которую ввязался флот, и медлили с поддержкой моряков, ибо считали, что это автоматически вовлекает Японию в конфликт с САСШ и Англией, когда основное внимание должно быть сосредоточено на подготовке войны против СССР. Для них Маньчжурия – это первое звено в цепи, следующими звеньями которой должны быть Жэхэ и Чахар, затем Внешняя Монголия, наконец, Приморье, Амурская область и Забайкалье. Этапы конфликта рисуются им сначала как захват КВЖД, затем вопрос о Внешней Монголии и вслед за этим – „Сибирь“»[117].

Авторы отмечали: «В Японии существует в настоящее время более 600 формально независимых друг от друга реакционно-шовинистических организаций. Германский гитлеровский агент в Японии, пишущий под псевдонимом проф. Дон Гато, говорит: „Фашизм в Японии пока ещё не развивается по единому фарватеру, а разбит на несколько пока ещё самостоятельных друг от друга течений, причём каждая из соответствующих партий и группировок преследует свои особенные цели. Отдельные из этих группировок полностью построены на базисе капитализма, тогда как другие имеют значительно более радикальные в социальном отношении подкладки.

Эти различные целеустремления отдельных группировок препятствовали до настоящего времени полному объединению всех фашистских партий Японии и облегчали противникам фашизма возможность вести с ними борьбу и даже игнорировать их удельный вес и значение. Но объединение всех фашистских течений Японии в одно русло должно неизбежно произойти, если только фашизм там – действительно претендует на руководящую государственную роль“»[118].

К числу «реакционно-шовинистических организаций» О. Танин и Е. Иоган относили и «организации реакционной мелкой буржуазии». Догматом веры этого крыла японского национализма стала книга «Законопроект переустройства Японии» («План реконструк ции Японии». – М.А.) Киты Икки. Её содержание сводилось к плоской, невежественной, но ожесточённой критике социалистических и анархических идей, становившихся всё более популярными, и к противопоставлению им «японизма», на котором якобы держится самобытная «цивилизация расы Ямато».

В книге Киты Икки сформулирована необходимость укрепления базиса монархии для успеха внешней