Читать книгу - "Московский Монмартр. Жизнь вокруг городка художников на Верхней Масловке. Творческие будни создателей пролетарского искусства - Татьяна Васильевна Хвостенко"

Так, например, в картине «Спасение» мною был использован этюд скал, написанный задолго до создания картины. Некоторые наиболее удачные этюды имеют и самостоятельное значение. Они показывались на выставках, нравятся зрителям и моим товарищам художникам. Правда, многие и многие картины и этюды до сих пор не нашли применения, но они мне помогли глубже и полнее узнать и творчески освоить окружающую жизнь и природу.

Как ни странно, но нередко получается так, что, вновь приехав на уже знакомое место, например, в Севастополь или Одессу, где, кажется, знаешь все – каждый причал, каждую тумбу, каждого работающего человека, ты вдруг вновь открываешь новую и интересную точку зрения, новый своеобразный пейзаж, совершенно оригинальное, ранее не замеченное сочетание предметов, цветов и оттенков.

Наряду с маринами работаю я и над пейзажными мотивами. Довелось мне побывать на Урале, величавой красотой природы которого я очарован. Результаты поездки нашли свое воплощение в серии этюдов, на основе которых я сейчас работаю над триптихом "Уральская целина".

В одну из своих недавних поездок я побывал у моряков-пограничников, несущих службу в районе устья Дуная. Моряки вообще народ очень гостеприимный, а пограничники в особенности, и я в этом убедился на личном опыте.

Попав на корабль, представившись командиру и познакомившись с экипажем, я сразу как бы включился в естественный ход жизни коллектива, стал на корабле своим человеком.

Среди матросов нашлись любители искусства – посыпался град вопросов о событиях художественной жизни в Москве, о новых выставках, о новых кинофильмах, книгах, статьях в газетах. Тут же появились и самодеятельные художники, которые не замедлили показать столичному гостю свои работы.

Надо сказать, что интересы наших краснофлотцев сейчас намного шире, чем было это хотя бы 10 лет назад. Вопросы искусства привлекают теперь уже не одного-двух любителей живописи, а всю команду, причем интерес проявляется не только к творчеству того или иного отдельного художника, но и к состоянию искусства в целом. Нередко можно услышать вопрос о том, что такое абстракционизм, формализм, чем характеризуется реалистический метод в искусстве и т. п.

Когда мне пришлось как-то проводить беседу о художниках, работающих над военно-морскими темами, все слушали очень заинтересованно, а в конце беседы последовала лавина разнообразных вопросов.

Дружеское общение с командой, наблюдение за ее повседневной жизнью, за учебой и работой, в часы выполнения ответственных заданий и в часы отдыха дают возможность глубже и многограннее раскрыть характер человеческих взаимоотношений на кораблях нашего военно-морского флота.

В ряде своих этюдов – "Подъем флага", «Сигнальщики», "У автомата", "Во время обеда", "Визит дружбы" – я стремился отразить не только внешнюю (в целом очень живописную) сторону жизни и быта наших военных моряков, но и показать ту глубокую внутреннюю спаянность команды, преданность своему долгу, сознательный характер, дисциплину, которые им присущи.

В будущих картинах я надеюсь, используя большой материал своих наблюдений, этюдов, создать глубокие и яркие образы жизни наших моряков-пограничников, показать зрителям всю красоту и романтику их нелегкого, но благородного труда по охране наших границ».

Константин Александрович Вялов

Помню его в серой фуражке и в сером плаще, идущего тихой походкой. К концу жизни он стал плохо видеть и, казалось, никого не узнавал.

В мастерской Константина Александровича хранилось множество холстов. Повсюду стояли маленькие этюды и большого размера неоконченные пейзажи Крыма с цветущими абрикосами и морем. Я не могла понять, почему он не делает персональной выставки. Лишь после смерти художника все прояснилось.

Реставрируя работы Константина Вялова 20–30-х годов, я обнаружила, что все они порезаны. «Что это?» – спросила я у его родственницы тети Лены. Оказалось, что, когда в Третьяковской галерее расправлялись с живописью 20-х годов, Вялов вытащил свои работы из кучи картин, подлежащих уничтожению, и унес домой. Действительно, на обратной стороне порезанных работ стоял красный знак галереи. Я ужаснулась, узнав об этом. Так вот почему он не сделал выставки, вот чего боялся…

В Союзе художников СССР предложили сделать выставку Вялова. Я отреставрировала многие работы дяди Кости, и мы с тетей Леной подготовили посмертную выставку. Она прошла с триумфом – в небольшом выставочном зале на улице Горького, 25. К сожалению, не было стенограммы открытия, но кое-что из выступлений я записала.

Открывал выставку Сергей Алексеевич Лучишкин:

«Мы встречаемся здесь с творчеством удивительного художника и человека, моего большого друга Кости Вялова. К сожалению, он так и не увидел своей выставки. Здесь его творчество представлено не в полном объеме. Как мы знаем, многие уникальные работы Вялова пропали. Мне, как его другу, хочется сказать: мы все, учащиеся ВХУТЕМАСа, были близки друг другу по намерениям и желаниям. Нас всех объединила революция. Мы, вхутемасовцы, жили одной семьей. Эта дружба помогла нам сплотиться вокруг искусства. По окончании ВХУТЕМАСа, после дискуссионной выставки 1923 года, Костя стал не только участником, но и организатором Общества станковистов. Костя Вялов – явление в советском изобразительном искусстве, необходимо хоть сейчас, после его смерти, отметить его вклад. Костя был душой нашей группы. Одно время, когда Вильямс был заместителем Музея живописной культуры, мы все там встречались. Когда же получили мастерские на Масловке, Костя решил продолжить эту традицию. Он заметил, что если стучать по отопительной трубе, то стук слышен по всему дому. Вечером он обычно этим стуком подавал сигнал для сбора всех у него в мастерской.

Сегодня, открывая выставку, мы видим, что пройдет она, безусловно, успешно».

Потом говорил Степан Ильич Дудник:

«Когда я пришел на выставку, я понял, что все вещи, представленные на ней, – очень тонкие, духовные, – ясно показывают, как двигалось наше искусство начиная с 20-х годов. Каждая картина несет определенный настрой, убедительна. В работах сосредоточено образное представление того периода.

Свердловск, Сибирь, Туркмения. Костя был неутомимым путешественником, искателем новых впечатлений. Вспоминаю, как в Новокузнецке он как-то собрал всех нас, – были там Евгений Ильин, Паша Судаков и я. Костя угощал нас горячими сардельками. "Где ты их варил?" – спросил Паша. "Вкусно? Я их просто опустил в горячую ванну и вот угощаю", – смеясь, ответил Костя.

Эта простая история не относится к искусству, но показывает натуру Вялова. Вялов – это целая эпоха. Художник и человек, он никогда никому не завидовал. Вялов, Дейнека, Лучишкин, Адливанкин – они все как братья близнецы. Вызывает большое уважение его гражданская позиция.

Он выбирал объектом своего творчества крайние точки нашей страны: Крайний Север, Крайний Юг, Черное море, Северный Ледовитый океан. Костя – романтик. Жаль, что так поздно мы это увидели и поняли».

Последним выступал Алексей Яковлевич Кольцов – от живописной секции, его всегда включали во все