Читать книгу - "Церковь, пасторы и «стукачи» - Герман Гартфельд"

камня и кирпича. Все же она непоколебимо преследовала свою цель. Территория бывшего лагеря была небезопасным местом для прогулок, но в Челябинске мать нашла единомышленников, и они ежедневно тщательно обследовали заброшенную зону пока не натолкнулись на массовое захоронение. Придя в сознание после обморока, она решила описать все увиденное, что впоследствии и сделала, вручив каждому из нас по одной копии этого документа и сказав при этом:

— Это обвинение против коммунистов, которые в деле уничтожения народа ничуть не отставали от нацистов.

К сожалению, те ошеломляющие события, которые она пережила на Южном Урале, усилили ее неприятие Бога.

— Если Он существует, то как Он может терпеть такие преступления? — спрашивала она.

Дальнейшая личная жизнь матери так и не сложилась. Наша мама была привлекательной женщиной со стройной фигурой и глубокими голубыми глазами. Каким–то образом она познакомилась с лейтенантом КГБ, по фамилии Калугин. Возможно даже, между ними был роман. Однажды он был приглашен в наш тесный семейный круг для празднования дня рождения матери. С собой он принес огромный пакет с деликатесами к столу по случаю праздника. После нескольких рюмок мама в нашем присутствии рассказала лейтенанту об открытии на рудниках. Ее рассказ привел Калугина в замешательство, но он ничего не сказал, зато у него явно испортилось настроение и, открыв бутылку водки, он начал наливать себе рюмку за рюмкой. В конце концов, я принял почти пустую бутылку.

— Почему ты так много пьешь? — спросила мама. Он странно взглянул на нее и ответил без всякого намека на опьянение:

— Эти поиски могут тебе очень дорого обойтись! Ты осознаешь, о чем ты сейчас говоришь? Это ведь государственная тайна! Вы начали свои расследования под Челябинском, другие заинтересуются могилами в Быковке под Киевом, в Куропатах близ Минска, в Катыни… Зачем тебе это? Хотя ты и права, мы должны пролить свет на кровавое прошлое, иначе мы задохнемся.

Вскоре лейтенант попрощался, оставив нас озадаченными и смущенными. Последнее предложение Калугина как будто стерло его предостережение, которое он сделал маме. Она начала бороться. «Справедливость должна восторжествовать, правда должна стать известной», — думала она. Мать писала во всевозможные инстанции. Она писала даже Хрущеву, приложив фотографию ее находок, которую привезла с места массового захоронения. Как историк она выступила с докладом о своих открытиях перед коллегами ее школы.

Прошло всего лишь несколько недель и случилось большое несчастье. Возвращаясь как–то домой, мама, сделав, как обычно, некоторые покупки в продовольственном магазине, направилась к автобусной остановке. Когда она переходила улицу, неожиданно из–за поворота появился автомобиль, и, развивая скорость, сбил ее и скрылся из виду. Люди бросились к потерпевшей, кто–то вызвал «скорую помощь», но было уже слишком поздно… Наша мужественная мама умерла.

Мои братья и я тяжело переживали такую утрату. Мама по–прежнему оставалась с нами. То и дело мы слышали ее голос: «Дети, кто мне поможет вытереть посуду?» или «Гляньте на эти чудесные цветы! Откройте же глаза, не проходите мимо красот жизни!»

Петр — самый младший из нас троих — хорошо рисовал. Если у него было настроение, он часто изображал маму в форме шаржа. Мы помещали рисунки у входной двери, как бы приветствуя ее. После ее гибели изображение мамы на бумаге стало его пристрастием, потом он стал изображать маму на деревянных дощечках. Так продолжалось, пока он не попал в больницу с нервным срывом.

Однажды, спустя некоторое время после его выписки, мы шли все вместе по улице и услышали пение, доносившееся из большого дома. Дверь в дом была открыта, как бы приглашая нас войти, и мы отважились войти внутрь. В доме было много людей, они пели песню, припев которой еще до сих пор звучит в моих ушах: «Приди, приди! Всякий, кто жаждет, приди! Нежно с любовью Иисус призывает, грешник, не медли, приди!» Мы втроем пробрались сквозь толпу и остановились перед хором. «Мир и любовь нам Господь обещает. В жертву отдал Он Себя. Мы согрешили, но Он нам прощает. Примет меня и тебя! Приди, приди. Всякий, кто жаждет, приди! Нежно с любовью Иисус призывает, грешник, не медли, приди!» Когда песня закончилась, поднялся один из служителей и спросил, подойдя к нам, кого мы ищем.

— Иисуса, — неожиданно сказал Петр.

Мужчина посмотрел на нас с некоторым недоверием. Затем он спросил, осознаем ли мы, что мы грешники перед святым Богом и желаем ли мы всю нашу жизнь посвятить Иисусу Христу. Затем призвал нас к молитве. Так началась наша христианская жизнь.

Органы госбезопасности не оставляли нас в покое: они провели обыск, пытаясь обнаружить мамины записи, но ничего не нашли, нас несколько раз задерживали и допрашивали. Все же завещанное мамой бережно нами хранилось.

10. ТЩЕСЛАВИЕ И ПОСЛЕДСТВИЯ

I97I–I98I гг.

Из истории моей семьи и моего личного опыта отношений с НКВД-КГБ становится ясным, почему я с таким недоверием воспринимал установившийся контакт Олега с подполковником Новиковым и его женой. Все же я должен передать эту историю так, как ее рассказал мне он, со временем больше усомнившись в своих подозрениях, чем в его объяснениях. В особенности, когда его объяснения были подтверждены членом Совета Церквей ЕХБ. Во всяком случае, он стал горячо отговаривать меня, когда я предложил предать огласке отношения Олега с подполковником.

Снова и снова Олег встречался с А., которому все же удалось убедить его перейти в зарегистрированную церковь. Некоторое время Олег посещал богослужения обеих общин, так как ему было очень трудно отмежеваться от столь близких ему людей своей общины. Все–таки Олег был одним из основателей нерегистрирующейся церкви, при нем в нее входили и выходили братья и сестры, он хорошо знал их нужды, а их слабости и грехи он, как душепопечитель, вручал всепрощающему Христу. И вот он должен оставить их на произвол судьбы! Часто Олег изливал свою печаль Галине.

— Дорогая, у меня просто сердце разрывается!

Она утешала:

— Бог нам поможет справиться и с этим препятствием.

Однако препятствие было для Олега высоковатым. Ему казалось, что баптисты довольно часто безропотно соглашаются с действиями властей. Тринадцатую главу Послания к римлянам они воспринимали как оправдание своей позиции по отношению к властям. Тогда подчинение силе стоящему у руля власти воспринималось как служение Богу, Который поощряет добро и наказывает зло. Но мы знали правителей, не только содействующих злу, но и совершавших его. Вот и в Германии церковь подчинилась нацистскому режиму и даже потом еще десятилетия после окончания войны