Читать книгу - "Военная знать ранней Византии - Евгений Павлович Глушанин"

к практической реализации раздела империи. Валент получил фактически те провинции, которыми в 337–350 гг. управлял Констанций II (Zos. IV. 3. 1). Там же, в Наиссе, были разделены войска[170] и их командование, а чуть позже в Сирмии — гражданская администрация. Персональное распределение армейских магистров летом 364 г. стало завершением их ориентации и вхождения в “западную” и “восточную партии”, впервые наметившиеся при избрании Иовиана. С Валентинианом на Запад отбыли Иовин, Дагалаиф, Эквиций; с Валентом на Востоке остались Виктор, Аринфей, Лупицин (Amm. XXVI. 5. 2–6). Началась эпоха независимой ранневизантийской государственности[171] и военной знати.

Приход к власти после смерти Юлиана паннонских военных, на первый взгляд, как будто должен был создать благоприятную атмосферу для усиления фамильных связей и формирования вокруг императоров властных групп из родственников и земляков. При Иовиане такая тенденция действительно наметилась: он поспешил назначить своего тестя Луциллиана, впавшего при Юлиане в опалу, магистром пехоты и кавалерии. Видимо, он же произвел своего родственника Януария в магистры или, скорее, в комиты Иллирика (PLRE. I. 454), который, кроме того, рассматривался в качестве возможного преемника Иовиану (Amm. XXVI, 1. 4–5). Однако, если не считать демонстративного отказа франка Малариха принять от Иовиана магистерий, никаких других серьезных изменений в военном руководстве не произошло.

В первые месяцы правления Валентиниана I, как и при обстоятельствах его провозглашения, роль паннонского окружения также выступает довольно рельефно. Так, паннонцы Эквиций и Лев активно поддерживали настрой армии на избрание Валентиниана (Amm. XVI. 1.6). В первое время после избрания Валентиниан окружил себя земляками: далматинец Урзакий — магистр оффиций, сискиец Вивеций — квестор дворца (Amm. XXVI. 4. 4), но одновременно прослеживается стремление императора не производить немедленной “смены караула” на прочих высших военных и гражданских постах.

До сих пор в историографии разделяется мнение А. Альфельди о том, что в окружении Валента паннонцы были представлены в еще большей степени[172], мнение, основывавающееся на упоминании factio Petronii Аммианом. Однако анализ верхушки гражданской администрации Восточной империи 364–365 гг. позволяет говорить как раз об обратном. Прежде всего в этой factio паннонцем был лишь Петроний. Вознесенный на пост префекта Востока с помощью Петрония Небридий был уроженцем Этрурии (PLRE. I. 619); префект Константинополя Кесарий происходил из Киликии (PLRE. I. 168); магистр оффиций Деценций также был уроженцем восточных провинций (PLRE. I. 244). Примечательно и следующее: Аммиан, не упускавший случая подчеркнуть, что то или иное лицо в окружении императора было земляком Валента, не упоминает в этой связи квестора дворца, комита священных щедрот, которые, видимо, также не были паннонцами. С другой стороны, просопографические данные позволяют твердо вывести одну закономерность: все эти люди в той или иной мере в свое время конфликтовали с юлиановым режимом, либо обладали известным влиянием (комит священных щедрот Иовин, магистр оффиций Деценций) при дворе Констанция II. Очевидно, именно эти заслуги и стали для них лучшей рекомендацией при новом правлении (впрочем, еще и при Иовиане), и, следовательно, кадровый курс Валента в сфере гражданской администрации с самого начала основывался скорее на политических, нежели на этнических симпатиях. Иными словами, костяк антиюлиановской “восточной партии” здесь остался нетронутым, став одним из зримых примеров реального политического раздела империи после 364 г.

Те же принципы персональной политики прослеживаются и в верхних эшелонах военной администрации. Лупицин получил подтверждение своего магистерия, на котором он находился еще при Констанции II. Юлиан, как известно, сместил его как шпиона Констанция и позже даже арестовал; в должности Лупицина восстановил еще Иовиан (PLRE. I. 520). Магистры Виктор и Аринфей не лишились своих рангов как получившие их от Юлиана, видимо, потому, что они решительно встали на сторону “восточной партии”, заслужив доверие ее гражданских лидеров. Единственным же паннонцем в военном руководстве в первые месяцы правления Валента был комит доместиков Серениан (Amm. XXVI. 5. 3), вскоре убитый Марцеллом (Amm. XXVI. 10. 1).

То, что фактически верхушка гражданской и военной администрации в 364–366 гг. состояла главным образом из представителей режима Констанция, во многом предопределило поддержку Валента восточными провинциями в восстании Прокопия, тем более, что последний слишком явно демонстрировал стремление опереться на приверженцев Юлиана: например, назначение галлов Фронемия и Евфраксия соответственно префектом Константинополя и магистром оффиций (Amm. XXVI. 7. 4)[173]. Если же учесть, что курии Фракии поддерживали Прокопия, “связывая свое недовольство политикой Валента с надеждами хотя бы на частичный возврат к политике Юлиана, к укреплению положения и значения курии”[174], то представляется возможным говорить о существовавшей тенденции известных противоречий между регионально сгруппированными фракциями куриалов и муниципальной аристократии ранней Византии. Встав на сторону муниципальной верхушки восточных провинций и снискав ее поддержку в ходе восстания Прокопия, Валент на протяжении всего своего правления оплачивал выданный им “политический вексель”[175]. При расставленных таким образом акцентах вряд ли приходится говорить о паннонском засилье при Валенте, в том числе и в военной администрации. Стремительное сближение и ориентация Валента на “восточную партию” стали причиной организации против него заговоров со стороны остатков проюлиански настроенного офицерства. Во всяком случае, только с этим, на наш взгляд, можно увязать упоминание Ам-миана о покушении на императора скутария Саллюстия (Amm. XXIX. 1. 15–16), который действовал, видимо, не в одиночку: ferrumque…adactum a militaribus (выделено нами. — Е. Г.), что, в свою очередь, лишь укрепляло альянс Валента с выдвиженцами эпохи Констанция II.

Так, Аринфей и Виктор оставались на своих постах, несмотря на свой, видимо, преклонный возраст, вплоть до гибели Валента; оба были пожалованы консулатом. Интересно, что оба приняли участие в военных операциях при Валенте, не считая похода под Адрианополь, только один раз — в готской войне 366–369 гг. Но при этом они дважды привлекались к исполнению дипломатических поручений, т. е. к сфере, подконтрольной магистру оффиций: заключение мира с Атанарихом в 360 г., переговоры с персами об армянских делах в 377 г. И в то же время на Востоке в 70-е гг. воевал лично Валент вместе с комитом Траяном и дуксом Вадомарием (Amm. XXX. 1. 18–21) и, видимо, с магистром Востока Юлием (PLRE. I. 481) и комитом Сатурнином (PLRE. I. 877), хотя прямых свидетельств участия двух последних в персидских походах нет. Иными словами, складывается впечатление, что Валент действовал, как некогда Констанций II, лично предводительствуя войсками, а Аринфей и Виктор значительную часть времени проводили в Константинополе, либо в Антиохии, будучи там стражами режима Валента. При этом император, вследствие их варварского происхождения и, главным образом, участия обоих в подавлении восстания Прокопия, мог не опасаться серьезного сближения их с какими-либо оппозиционно настроенными группами населения. Все это, вне сомнения, свидетельствует о большом доверии Валента по