Читать книгу - "Просроченный долг - Йожеф Лендел"

которого каждый день должны были класть мюнхенский «Симплициссимус» (Сатирический еженедельник (издавался в Мюнхене с 1896 по 1944 г.).), а ведь там были убийственные карикатуры почти в каждом номере.

* * *

<.> Илона сказала, что в «T. L. S.» (9.VI.) опубликовано мое ответное письмо. Автор статьи глупо защищается. Важно, что ему нужно защищаться.

Илона спросила, дал бы я большое интервью «Таймс». Откровенно говоря, я немного опасаюсь — сейчас здесь такая сложная ситуация, на Ацела так давят, что нужно подумать.

18 июня 1972 г.

1. Когда-нибудь нужно, наконец, сказать, что такое «Лицом к лицу» и насколько это другое, чем то, с чем его сравнивают, — вещи Солженицына.

Солженицын — большой писатель; я это говорю не только в разговорах с глазу на глаз, но выступал в его защиту, и не раз. Я считаю его большим писателем и сейчас, хотя «Август четырнадцатого» считаю шагом назад, или даже не знаю чем.

Повторю неоднократно высказанный мною взгляд, что так же, как прыгуна в высоту или дискобола следует оценивать по наивысшему достижению, писателя нужно признавать по однажды достигнутой им наивысшей планке.

2. Различие между мною и С. в том, что ему больно за Россию, мне — за Европу. Он славянофил, я социалист, который, конечно, понимает и ощущает свои корни на своей родине. Я люблю мою страну, не превознося ее, а стыдя. Я как «подброшенный камень», каким ощущает себя и Ади:

Подброшенный камень, безвольно, печально Страна моя малая, я, как должно, — Бью тебя в лицо ( Строфа из стихотворения Э. Ади («Подброшенный камень», 1909 г.). «Я взлетаю камнем безвольным, / Камнем падаю, делая больно / Малой моей стране» («Подбрасываемый камень» / Пер. Н. Горской // Иностранная литература. 1977. № 12).).

И всё же нашелся критик, который пишет, что я больше люблю другой народ, чем своих соотечественников. Так можно обвинить и библейских пророков, проклинающих свой народ. Видать, критику не нравится, что я не возненавидел русских людей и народ. Но я не ненавижу и английский народ, и людей.

3. Другое важное различие в том, что у С. — ангелы и бесы. Великие ангелы и отвратительные бесы. А я в «Лицом к лицу» выбираю более сложную ситуацию. Главная тема здесь — беспощадная схватка двух позитивных людей, двух порядочных людей, и сложность — сложность реальности. Поэтому я пишу под заголовком «Лицом к лицу»: Единственный ключ к моей книге — время. Если нужно искать предшественников, то я думаю, что предшественник С. — Достоевский. А если брать русскую литературу, самым близким к себе я чувствую Чехова.

3 июля 1972 г.

Илона привезла номер «Таймс» от 6 июня. Пишет некий Дёрдь Ронаи. Глуп и плохо информирован. Он пишет, что я издал «Лицом к лицу» за свой счет, но с разрешения, и что его продают у букинистов (пишет, что можно купить с рук). О книге по сути дела ни слова. Он полемизирует только с предисловием издательства, а я вместо «серой эминенции» получил эпитет «красной эминенции».

Отвечать на это невозможно, да и не стоит. Илона переслала фотокопию Кардошу с сопроводительным письмом, в котором спрашивает, что она могла бы сделать в Лондоне, где у нее еще остались некоторые связи.

4 июля 1972 г.

Здесь гостила пару дней Хильда Витцхум, которую я знал еще по Вене, по гринцингскому бараку. Потом в 1930-м она училась в Москве, в Ленинской школе.

Это была славная, милая девушка и, что большая редкость, крестьянка из Верхней Австрии. Она и сегодня славная, добрая — и образованная, начитанная.

Она тоже прошла через лагеря, ссылку, один из ее детей умер, муж тоже. Но всё же до 1968 г., до оккупации Чехословакии, оставалась коммунисткой. Этого вынести она уже не смогла — вышла из партии.

Конечно, теперь она очень одинока. Но у нее есть сын, архитектор, в Берлине. И к тому же она достаточно упорная крестьянка — живет (Х. Витцхум написала книгу: «Вырвать с корнем. Воспоминания бывшей коммунистки». (Mit der Wurzel ausrotten. Erinnerungen einer ehemäligen Kommunistin, München 1984.)).

5 июля 1972 г.

Питер Оуэн переслал письмо Агентства защиты авторских прав, из которого видно, что они утверждают: я не желаю издания «Лицом к лицу».

Факт: я писал им, что буду очень рад изданию.

Подожду, что скажет на это Дёрдь Кардош. Потом решу, что написать Оуэну. Аннулировать право Агентства представлять меня? Можно? Может быть, нельзя, но стоит попробовать, и нужно вынудить их ответить.

6 июля 1972 г.

Не желайте, чтобы я забыл

Гнусности, которые со мной творили.

Потому что тем самым вы требуете: Чтобы я забыл тех, кто делал мне добро. Вы можете только просить, Чтобы мной не двигало чувство мести, Это я могу сделать.

10 июля 1972 г.

Больше недели назад Илона написала Кардошу, послала ему большую статью в «Таймс», которая полна чепухи, и предложила помощь. Пока ответа мы не получили. — Keine Antwort ist auch eine Antwort (Нет ответа — тоже ответ (нем.).).

11-12 июля 1972 г.

<_> У Петёфи в тюрьмах темно. Это, должно быть, ужасно! Но какова нынешняя, современная темница? Постоянный электрический свет ночью и днем. Грязная зарешеченная лампа; охранник через иудино око всё время заглядывает и будит, если кто-то спит, не повернув лицо к нему, или если руки не поверх одеяла. Запрещается накрываться с головой. Свет тускл и всё же слепит. Твое единственное право — лежать с открытыми глазами, если ты не устал всё время смотреть на свет.

Но ты должен лежать, пока не скажут: подъем. А потом, пока не скажут: ложиться, лежать нельзя. Во многих местах койки днем поднимают.

Тебя всегда видят, всегда «дисциплинируют», только самым хитрым удавалось покончить жизнь самоубийством. Это что, лучше?

14 июля 1972 г.

Попусту трачу время. А ведь знаю, что у меня мало времени. Или именно поэтому? В эту книжечку еще охотно заношу то или иное, но эссе о Толстом — работа едва ли на пару часов — даже прочитать не могу.

21 августа 1972 г.

Вырезки из разных зарубежных газет. Все по-разному объясняют, почему «Лицом к лицу» вышло закрытым изданием. В одной пишут о «государственном самиздате» («T. L. S.»), в другой рассуждают, как получилось, что автор издал свое произведение за свой счет — что возможно и даже не запрещается.

Объяснением было бы следующее: пока семь лет тянули и откладывали публикацию, роман стал известен в машинописном виде. Кроме того, в 1969 г. в Союзе писателей в присутствии примерно 50 человек состоялось достаточно жаркое обсуждение. Хотя об этой дискуссии не появилось ни одного сообщения, роман