Читать книгу - "Просроченный долг - Йожеф Лендел"

мере, так «полномочные представители венгерской культуры» и всякие крупные и мелкие коммивояжеры, возможно, не будут множить свои глупости.

В письме — я так оставил — но это ошибка, я написал «панславистские». Правильно было бы «славянофильские», но теперь уже всё равно.

17 мая 1972 г.

В моих снах я поменялся местами со «старым либералом» Степаном Трофимовичем (Степан Трофимович Верховенский, профессор, либерал, отец Петра Верховенского («Бесы»).) — в том варианте моих снов, когда я не могу отправиться в путь, у меня отбирают мои вещи и т. д. и т. д.

25 мая 1972 г.

Количество напечатанных книг из года в год растет. Но количество устаревших книг, возможно, увеличивается еще быстрее. Достойные произведения всей мировой литературы уместятся на полке в 50 метров.

* * *

Фурцева (Е. А. Фурцева, министр культуры СССР.) дала интервью о советско-американских культурных связях. Конечно, журналисты спросили и о Солженицыне.

«Фарс-Ева» заявила, что Солженицыну никто не запрещает или не запрещал получить Нобелевскую премию. Не разрешили церемонию вручения на советской территории, но С. имеет возможность выехать в Швецию. Что он получил ее не за литературные заслуги, и т. д. «Фурцева сослалась на пример Сартра, который нашел в себе достаточно мужества, чтобы отказаться от этой премии, потому что знал, что ее присудили ему не за действительные заслуги, а по политическим мотивам».

<.> Опасные аргументы у Фурцевой. Ведь она не может знать, что на это скажет Сартр…

26 мая 1972 г.

Сегодня позвонил Ацел. Ругал Питера Оуэна на чем свет стоит. Что тот постоянно к ним придирается. Я сказал ему, что читал статью в «T. L. S.», что отвечу на нее. Он получил копию моего письма (к Илоне). Но всё продолжал твердить, что Оуэн дрянь. <.>

Спросил, когда я уезжаю в Моносло? Я сказал, а также добавил, что вернусь недели через четыре. Он предложил, чтобы тогда проконсультироваться по этому делу. На что я: почему бы не проконсультироваться, меня всё равно называют серой эминенцией, на что Ацел: «эминенция, но не серая».

Ну ладно!

После этого я позвонил д-ру Бойта (Ответственный сотрудник Венгерского агентства по защите авторских прав.), попросил информацию, фотокопии. Б. заявил, что дело о «Лицом к лицу» выходит за пределы их компетенции. Я посоветовал не делать необдуманных шагов — вроде письма Тимара пару лет назад (он солгал Оуэну, который сразу же прислал мне фотокопию письма Тимара).

Тем временем, с сегодняшней почтой от Илоны пришел перевод моего письма. Я подписал его и отправил заказным авиа.

27 мая 1972 г.

Хорошее письмо. Илона короткое письмо сократила еще, осталось главное — мой личный протест против того, что я люблю русских больше, чем своих соотечественников. И всё это предваряет юмор по поводу «серого кардинала» 22 лет от роду.

Не знаю, да и не мое это дело знать, какой я писатель. Но одно точно, что для венгерской литературы и истории меня — если бы я не существовал — нужно было бы выдумать.

29 мая 1972 г.

Не понимаю, почему Дёрдь Ацел ругает Оуэна, который протестует против действий Агентства защиты авторских прав, и ни словом не упоминает самой статьи, которая гораздо резче и враждебнее по отношению к нынешней Венгрии.

О чем нужно консультироваться в связи с письмами Оуэна? Может, неполномочным полномочным представителям венгерской культуры (Игра слов: слово посол в венгерском языке состоит из двух слов: большой + представитель, посланник, поэтому ирония очевидна.) известно?

9 июня 1972 г.

Вчера — у Дёрдя Кардоша. Он в роли Риты. Очевидно, Ацел может дать, может пообещать, всё это прекрасно и доброжелательно, но просить не умеет — а приказывать нельзя.

Просьба вызвана моим письмом Агентству авторских прав, в котором я просил прислать копию их письма Оуэну, а не только копии статей «T. L. S.» и письма Оуэна.

Выяснилось, что они не ответили Оуэну, и теперь я должен его утихомирить. Кардош подчеркивал, что под угрозу поставлена вся культурная политика. Потому что «там» хотят прекратить всю серию «закрытых изданий», или, по выражению «Т. ^. 8.» «государственного самиздата», и т. д. и т. п. Другой его аргумент — тот, что, безусловно, благоприятная «европейская разрядка» может привести к более жестким мерам во внутренней политике — я же сослался на плохой опыт чехословацкой политики твердой руки.

В итоге написал Оуэну письмо, в котором моя личная просьба — не докучать Агентству по крайней мере в течение года. И что Агентство не компетентно по вопросу о «Лицом к лицу», о чем они также ему напишут.

Вдобавок, написал также Илоне, чтобы, коль скоро Оуэн попросит у нее совета, она также повлияла бы на него в этом направлении. Написал Илоне также то, что попросил только год, потому что за один год кто-то другой, кто угодно и на каком угодно языке, может издать книгу, не защищенную копирайтом.

Оба письма (копии) послал Кардошу, добавив, что возможен еще более надежный способ: если «Магветё» напечатает нормальное, защищенное копирайтом, издание в серии собрания моих сочинений. Но, конечно, к этому рациональному совету (что Кардош, я полагаю, поймет) следует отнестись как к «плохой шутке».

16 июня 1972 г.

Вчера здесь был Йошка Сабо. Просил биографические данные для книги, которую пишет обо мне. Я сказал ему то, о чем он просил, но также, что немного опасаюсь, что слишком много данных. Он сказал на это, что много данных нужно ему, он не будет чрезмерно перегружать ими книгу…

Из событий вокруг «Лицом к лицу» рассказал о моем разговоре с Кёпеци в 1966 г. непосредственно перед моей поездкой в Лондон: 1. Там я ни слова не скажу о «Лицом к лицу». 2. Здесь никогда не перестану говорить об этом. 3. Если рукопись хоть пальцем тронут, она в 24 часа окажется за границей. Я также сказал, что написал в прошлом году Ференцу Мольнару, ответственному за литературу в ЦК. Я предупредил их, где они напорются на мину, если попытаются действовать силой. Йошка сделал прекрасное сравнение: «Дядя Йошка, ты играешь в шахматы с глупым партнером и заранее предупреждаешь его, что если он сделает плохой ход, то получит мат». Примерно так оно и есть. К сожалению, для хорошего хода, легального издания книги с копирайтом, возможности нет, потому что каждый ход (публикация) — государственная акция, официальное действие. Править так в ближайшей перспективе легче, но в длительной — и это действительно не только для Венгрии — гораздо труднее. Йошка в качестве примера привел, что Ади писал об Иштване Тисе. Я сказал о Вильгельме II, на стол