Читать книгу - "Волки Второй мировой войны. Воспоминания солдата фольксштурма о Восточном фронте и плене. 1945 - Ханс Тиль"

назад. Но вместо этого в голове у этой толпы были лишь мысли о хорошей организации на фронте, об успешных контрударах, о том, что «все должны оставаться в своих домах», что, «если наступит необходимость, людям дадут команду эвакуироваться» и т. д.

Было тяжелым нервным потрясением наблюдать за тем, как женщины и дети бросаются в объятия своим больным или старым, прикованным к постели родственникам, чтобы проститься с ними. Или же смотреть на то, как женщины ложатся на дорогу перед переполненными грузовиками, как они протягивают нам грудных детей и подростков, умоляя нас забрать хоть кого-то из остающихся здесь родственников. Или наблюдать, как мать наконец нашла себе место в грузовике вместе с двумя младшими детьми и вдруг обнаружила, что в суматохе ее третьего ребенка оттерли и он отстал и потерялся. Некоторые выбрасывали чьи-то вещи из машин, чтобы обеспечить место для себя. И что я запомню на всю жизнь, я не мог запереть задний борт грузовика, так как отчаявшиеся бедняги не желали отпускать его, чтобы не упустить свой шанс на спасение любой ценой. Бедные люди цеплялись ко мне как пиявки, и никакие обещания снова вернуться за ними не помогали. Моим людям приходилось спасать меня, применяя силу… и так проделывали рейсы взад-вперед несколько раз, то в одном, то в другом направлении, совершая эти опасные, страшные, выматывающие броски в сторону переднего края.

Потом мне пришлось оставить эту работу и срочно переключиться на организацию склада боеприпасов. Нам в больших количествах выдавали настоящий кофе и алкогольные напитки, что помогало нам держаться. Следующие два дня и две ночи напролет мы продолжали поездки, даже тогда, когда однажды откуда-то из небольшого леска нас вдруг неожиданно встретил огонь из пистолета-пулемета.

Это действовало деморализующе, как ничто другое, но мы все равно не позволяли себе прекращать наши поездки. Позже нам стало известно, что к нашим позициям выдвинулась одна из разведывательных групп противника, которые действовали все более нагло.

На следующем пункте прибытия мы составили краткий рапорт по поводу «рейда», после чего продолжили путь. В здании школы в городе С. я организовал временный лагерь. Здание располагалось отдельно посреди обширного лесного участка, и предполагалось, что оно станет для нас важной базой. В нем также расположилось и саперное подразделение вермахта. Саперам было приказано организовать минные поля на подходах к мостам, в лесном массиве и в других важных с военной точки зрения пунктах. Как-то после прекрасного обеда в своем расположении дружелюбно настроенный капитан вежливо, но твердо протянул мне теплую куртку и приказал, чтобы я, по крайней мере в течение одной ночи, хорошо отдохнул.

Через несколько часов сгустилась темнота, а потом кто-то из солдат бесцеремонно согнал меня с койки. Во всем здании царила полная неразбериха. При прерывистом свете фонарей солдаты пытались найти свои вещи, со стуком надевали стальные шлемы и пристраивали противогазы на поясе, подгоняли ремни под подсумки с ручными гранатами и боеприпасами. Даже будучи еще полусонным, я сразу же понял, что нам предстоит бой. Может быть, до него еще далеко, но несколько взрывов и типичный звук минометного огня быстро заставили меня забыть об усталости.

Как только ярко загорелась соседняя ферма, мой фонарь перестал быть нужным. Я оставил свою теплую куртку и захватил с собой лишь несколько «лимонок»[48], повесив их на пояс.

Торопливо доедаю консервы из открытой банки, плитку шоколада и сигареты – в мешок. Затем делаю добрый глоток коньяка и бегу искать своих людей. Напрасные поиски. Я начинаю понимать, что их, скорее всего, подняли раньше меня, погрузили в грузовики и куда-то повезли.

Огонь усиливался, и теперь он освещал весь поселок. Похоже, что в нем не осталось никого, кроме одного солдата, который бежал в мою сторону и куда-то дальше. Он сообщил мне, что его командир находится на командном пункте, и отвел меня к нему. Тот удивился моему появлению, но был явно рад прибавлению еще одного «бойца» в своем поредевшем воинстве. Его подчиненные заняли позиции в укрытиях в лесу за городком С. При штабе с командиром оставалось всего примерно сорок солдат. Наши шансы были таковы, что хуже не придумаешь! Очевидно, мы оказались в полном окружении. Но из-за того, что на местности имелись участки довольно густого леса, где противник мог уже быстро развернуть свои силы, последние отправленные посыльные не могли сказать ничего определенного о том, где именно сейчас противник. Вскоре иваны догадались, как обеспечить себе подсветку: минометным огнем и трассерами снарядов. Это была по-своему прекрасная, незабываемая картина – многочисленные всполохи пламени, которых становилось все больше и больше, и тем самым они освещали целый город, а также опушку леса за ним и примерно полтора километра полосы покрытой снегом земли. Было светло как днем.

Стоило высунуть голову за срез бруствера окопа, как вокруг тут же начинали свистеть пули, затем следовала очередь из пулемета, а потом тут же слышался грубый взрыв минометного снаряда.

Вскоре нам послышались какие-то свистки. Наши закаленные ветераны схватились за свои стальные шлемы, окинули привычным взглядом ремни и коротко кивнули друг другу. Они знали, что после третьего свистка русские пойдут в атаку. И действительно, вскоре из-за опушки леса показалась что-то монотонно ревущая масса людей, которая бросилась на нас. Это было похоже на стадо скотины, которую загоняют на скотный двор несколько орущих во весь голос пастухов.

Когда до них оставалось примерно сто метров, командир приказал открыть огонь. У легкого пулемета прекрасный прицел, и результат оказался ожидаемым. Первая волна атакующих была отражена. По соседству картина была такой же.

Затем нас стали «размягчать», обрабатывая минометным огнем. Появился первый убитый. О раненых быстро позаботились, но девать их было некуда. Теперь от нас осталась лишь горстка людей. Все понимали, что следующую атаку нам не остановить, что никаких подкреплений не ожидается, что контратаковать было бы самоубийством и что отступить невозможно. На этот раз по свистку с опушки леса ринулись сразу две толпы. По ним открыли огонь даже раньше, чем за 100 метров, но мы не смогли их остановить. Я приготовил обе последние ленты с патронами. Теперь темп стрельбы изменился. Наш пулеметчик стал прицеливаться очень аккуратно. Командир осторожно положил рядом ручные гранаты, но так и не обнаружил рядом ни одного полного магазина к своему автомату. Я уже подготовил к стрельбе все четыре имеющихся панцерфауста[49].

Они лежали рядом с двумя моими винтовками и с грудой патронов.

А потом все произошло так, как бывает в кино. Никто уже не думал