Читать книгу - "Генрих VIII. Жизнь королевского двора - Элисон Уэйр"

58

«Гнездо еретиков»

К марту 1542 года двор вернулся к нормальной жизни. В течение недели после казни Екатерины Говард король устраивал для своих советников, дворян и законников пиры в преддверии Великого поста. Один из таких банкетов дали для множества дам, обществом которых Генрих, по-видимому, наслаждался «как человек, выросший среди них». Утром накануне торжества он лично осматривал приготовленные для женщин комнаты: ходил из одной в другую, проверял занавески и покрывала на постелях, желая удостовериться, что они – лучшие из всех, какие можно было найти. По прибытии гостий король встретил их «очень радостно» и «приветствовал весьма сердечно, не выказав особой симпатии ни к одной»1.

В июле пришла новость о том, что неугомонный граф Суррей вызвал на дуэль одного из слуг короля, Джона Лея. Разгневанный Генрих отправил его в лондонскую тюрьму Флит. Две недели спустя Суррей написал покаянное письмо в Совет, признаваясь, что в нем взяла верх «ярость беспокойной юности», и замечая, что он «не первый молодой человек, совершивший поступок, о котором сожалел впоследствии». Его отпустили под огромный залог – 6666 (около 2 миллионов) фунтов стерлингов2.

Вскоре юный граф сменил Уайетта в роли главного поэта Англии. Уайетт, в 1542 году избранный рыцарем графства Кент, устал от дипломатической службы, желая уйти в отставку и удалиться на покой в родной Кент. Однако осенью 1542 года король отправил его в Фалмут, чтобы встретить имперского посла и сопроводить его ко двору. До Фалмута Уайетт не доехал: в октябре он умер от пневмонии в Шерборне, Дорсет. Мало кто оплакивал его кончину с большей искренностью, чем Суррей, собрат Уайетта по поэтическому цеху, написавший эпитафию:

Язык, что в чужих краях служил своему королю,

Изысканной речью к благородству влек и добру

Каждое чистое сердце; достойный есть проводник

Наших английских юнцов сквозь испытания к славе3.

Сочинениями Суррея уже тогда восхищались при дворе. Благодаря обширным познаниям в области классической и ренессансной литературы он писал изящно и применял поэтические формы, до той поры неизвестные в Англии. Суррей популяризировал в стране сонеты Петрарки, адаптируя их для собственных целей, как делал и Уайетт. Он создал рифмованную версию Книги Екклесиаста, сочинял изящные любовные стихотворения, выполнил блестящий перевод «Энеиды» Вергилия, где впервые в английской поэзии использовал белый стих. Его гений вдохновлял поэтов следующих поколений, в том числе сэра Филипа Сиднея, Уильяма Шекспира и Джона Мильтона.

В ноябре, «по причине отсутствия королевы»4, леди Мария занимала главное место на придворных пирах и руководила ими. Короля же чрезвычайно волновало неуклонное ухудшение отношений с Шотландией. В том же месяце, опасаясь вторжения Якова V с войском, он отправил на север армию под командованием Норфолка. Герцогу выпал шанс вернуть доверие государя, и он действовал успешно вместе со своим сыном Сурреем, который впервые попал на военную службу.

В битве с шотландцами пал друг молодости Генриха – Уильям Фицуильям, граф Саутгемптон. Дом покойного графа в Каудрее (Сассекс) унаследовал его сводный брат, сэр Энтони Браун, стареющий вдовец, который отметил выпавшую на его долю удачу женитьбой на пятнадцатилетней леди Элизабет Фицджеральд, «Прекрасной Джеральдине», – что сильно расстроило Суррея5, – и начал превращать Каудрей в огромный дворец6. Лорд Расселл по смерти Саутгемптона в 1540 году занял должность лорда – верховного адмирала, однако в 1542 году его сменил сорокалетний Джон Дадли, виконт Лайл, сын непопулярного министра Генриха VII Эдмунда Дадли, которого Генрих VIII казнил в 1510 году, угождая общественному мнению. Джон был восстановлен в правах еще в юности, взят на воспитание сэром Эдвардом Гилдфордом, на дочери которого, Джейн, затем женился, и в 1542 году унаследовал от матери приемного отца титул Лайлов. Отличный солдат, прославившийся отвагой и искусной ездой на лошади, Дадли с тех пор служил королю, в основном как военный, и в то время вместе с Саффолком занимал должность смотрителя Шотландских марок. Он был прагматичным, расчетливым и честолюбивым, а порой и коварным человеком. Его способности произвели впечатление на короля, и в 1543 году Джон Дадли был допущен в Тайный совет и Личные покои.

Двадцать четвертого ноября 1542 года англичане одержали убедительную победу над шотландцами при Солуэй-Моссе. Норфолк поспешил сообщить государю, что это произошло благодаря его, Норфолка, умелому руководству, хотя Хертфорд, второй главнокомандующий, тоже внес немалый вклад. Король возликовал, и при дворе царило такое веселье, какого еще не бывало после падения Екатерины Говард7. Известие о смерти Якова V, случившейся 14 декабря, дало новый повод для радости: его наследницей становилась Мария, королева шотландцев, которой тогда было семь дней. В Шотландии вновь устанавливалось регентство, шестое за последние 150 лет – при каждом из них страна становилась все слабее. Следовало ожидать, что теперь соседнее королевство не будет создавать для Англии проблем. Генрих загорелся идеей женить принца Эдуарда на королеве Марии и объединить две страны под управлением Тюдоров, но шотландцы отчаянно сопротивлялись этому.

Рождество в очередной раз прошло весело. Представителей шотландской знати, взятых в заложники, с почетом принимали при дворе, но не освободили до тех пор, пока они не поклялись содействовать заключению предлагаемого брачного союза8.

В начале 1543 года Суррей снова опозорился. Вернувшись с севера, он остановился в Лондоне с двумя приятелями – сыном Уайетта Томасом и Уильямом Пикерингом, который станет видным придворным Елизаветы. Однажды вечером, отмечая недавнюю победу – дело было в феврале, – они устроили попойку и принялись шататься по улицам, бить стекла в церквах и домах городских старейшин, швырять камни в прохожих. На следующий вечер бедокуры наняли лодку, вышли на Темзу и начали стрелять в проституток на Бэнксайде. Их также застали за употреблением мяса в Великий пост, что было строго запрещено католикам.

Религиозный радикал Джордж Благге, друг Суррея, предупреждал его, что люди могут подумать о нем плохо, но граф благодушно ответил: «В юности мы временами теряем голову, и я весьма сожалею об этом». Лорд-мэр пожаловался Совету, и троих буянов вызвали в Сент-Джеймсский дворец для разбирательства. Суррей признал, что нарушил покой короля, заявив в свое оправдание, что бил окна только в домах папистов. Тем не менее его снова отправили в тюрьму Флит, дабы он научился обуздывать свою «взбалмошность». Негодующий король назвал Суррея «самым глупым и заносчивым юнцом во всей Англии», но его