Читать книгу - "Личный мозг - Сергей Вячеславович Савельев"

Центр ассоциативного контроля за большинством сенсорных систем находится в надглазничных полях. Сюда входят и обонятельные центры, поскольку при поражении надглазничной коры лобной области часто наблюдаются аносмия и атаксия мозжечкового характера. Существуют и развитые связи с двигательными центрами. Осмысленные, произвольные и тонкие манипуляции руками всегда происходят с участием неокортекса лобной и теменной областей. При их повреждении эти способности утрачиваются, хотя сохраняется силовой компонент движения. Это говорит о том, что созревание высших ассоциативных центров неотделимо от контроля за мелкой моторикой, которая формируется довольно поздно в развитии человека. Такая связь вполне понятна, поскольку реализация созданных в голове сложных умозрительных проектов, требующих скоординированных движений пальцев рук, невозможна в отрыве от ассоциативных центров.

Принципиально важен ассоциативный контроль за лимбической системой. Именно поля лобной области, будучи основой личности человека, являются главной альтернативой лимбических страстей и началом здравомыслия. Ценность этих структур состоит в том, что они очень поздно формируются в онтогенезе и последними созревают в индивидуальном развитии. В период с 12 до 27 лет в их формирование можно вмешаться, если организм не полностью поглощён половыми развлечениями и социальной доминантностью. Для того чтобы ваши лобные области стали приносить ощутимые плоды, их надо обучать и приучать к подневольному труду. Под подневольным трудом следует понимать всё на свете, кроме приятных навыков, ведущих к размножению, еде и доминантности. Если вам удалось найти такое занятие и сосредоточиться на нём, то через 15-20 лет можно будет почувствовать, что хвост отвалился, и вы честно сможете называть себя Homo sapiens sapiens. Я привожу далеко не самый универсальный рецепт, поскольку самовоспитание лобной области требует больших личных затрат, чувствительных социальных потерь и отвратительно долгого насилия над мозгом. Этим приёмом почти никто не пользуется - "не хватает характера". Классическое объяснение, говорящее о никудышном контроле за лимбической системой и культивируемой обезьяньей праздности. 

2. Свобода воли 

Рассмотренная выше проблема самоосознания и контроля за своими биологическими началами индивидуальна. По этой причине она касается далеко не всех обитателей планеты, незаслуженно носящих гордое звание Homo sapiens sapiens. Всеми доказательными признаками борьбы неокортекса с лимбической системой обладают примерно 10-15% наших современников. Эти свойства мозга проявляются в конкретных "человеческих" поступках, которые могут вызывать умиление и одобрение окружающих.

Однако большинство граждан не очень страдают от неполного представительства кортикальных систем контроля поведения. Это придаёт дополнительную прелесть неумелым попыткам людей справиться со своим навязчивым обезьяньим прошлым. Их не в чем винить, поскольку огромная индивидуальная изменчивость и неустоявшиеся гоминидные морфогенезы мозга далеки от совершенства. Только осмысленное вмешательство в эти процессы способно исправить столь печальную ситуацию. Вместе с тем есть и естественные события, которые позволяют более или менее удачно справляться с коварной лимбической системой. Самым эффективным методом расправиться с нашими обезьяньими страстями является время. Старение приносит не только маразм, слабость и болезни, но и снижение уровня синтеза многих репродуктивных гормонов. Если жизнь состоит только из репродуктивных утех и выкармливания личной доминантности, то такие старческие изменения сильно огорчают. При наличии более интеллектуальных развлечений или врождённых способностей возможно приобретение новых радостей жизни. Именно в этот момент наступает осознание своей человеческой сущности и возникает неукротимое желание сделать что-либо осмысленное. Однако в большинстве случаев время уже упущено, а жизнь потрачена на то, с чем коты и барбосы справляются без образования. В конце концов формируется осознание отсутствия знаний и навыков даже для маленького творческого дела. Грусть от осознания убогости биологических плодов своего существования усиливается фейерверком воспоминаний об упущенных возможностях. Иначе говоря, совершить творческий подвиг по короткой стариковской дороге на кладбище уже не получается. Начинайте думать раньше, и человеческая жизнь может состояться.

Из обсуждённых выше противоречий вытекает одно занимательное следствие, которое является любимым развлечением философов, - проблема свободы воли. Попробуем разобрать эту проблему с позиций конструкции нашего мозга. Для начала необходимо ввести базовое представление, которое основано на огромной изменчивости головного мозга человека. Оно может быть сформулировано примерно так: "Свобода воли конкретного человека является реальностью, если его мозг содержит все компоненты для её осознания". Из этого утверждения следует неприятный вывод о том, что свободой воли могут обладать далеко не все. Столь глобальное неравенство придётся принять, поскольку наш мозг изменчив намного больше, чем это требуется для доказательства существования персональной свободы воли (Савельев, 2024). Допустим, что небольшое количество необходимых структур мозга для осмысления личной свободы воли у конкретного человека нашлось, и этот простейший вопрос его немного взволновал. Для повышения самооценки нашего гипотетического обладателя ценного свойства слегка коснёмся практических способов решения проблемы.

Свобода воли является устоявшимся понятием моральной философии со времён И. Канта. Она определяет способность человека к моральному самоопределению. Немного помучившись с морально-этическими и религиозными фигурами мысли, можно догадаться, что дело сводится к паре элементарных вопросов, которые дают повод для вольготного вторичного словоблудия.

Первый вопрос - о моральной автономности поступков. Иначе говоря, вопрос звучит так: "Может ли существовать моральная автономность отдельного человека и насколько она конечна?"

Второй вопрос намного более занимателен и подразумевает весьма сомнительные и опасные последствия в развёрнутых ответах. Вопрос звучит так: "Может ли интеллектуально-нравственная свобода человека являться альтернативой естественно-природному или теологическому детерминизму?"

Столь ясным формулировкам мы обязаны философам XIX и ХХ веков. До их благородных трудов свободой воли упражняли свой разум Сократ, Платон, Аристотель, Анаксимандр, Эпикур, большая компания стоиков, Климент Александрийский, Фома Аквинский и многие другие. Во времена Ренессанса и Реформации человеческая индивидуальность была замечена мыслителями, а свобода воли заиграла мечтательными гуманистическими красками. Пройти мимо согласования свободы воли с божественным всемогуществом и всезнанием не смог ни один заметный мыслитель. В этот период блистают Э. Роттердамский, М. Лютер, Ж. Кальвин, а затем А. Арна, Б. Паскаль и Р. Декарт.

Особенно показательны представления Р. Декарта. Будучи родоначальником современной физиологии и одним из первых научных исследователей мозга, он считал, что духовная субстанция независима от телесной. Свобода воли является проявлением духовной субстанции и может принимать решение даже вопреки разуму. Воля, с его точки зрения, настолько свободна, что её нельзя ни к чему принудить. Однако Р. Декарт был блестящим исследователем и отметил, что такое определение свойств свободы воли реальных поступков людей не объясняет. Пришлось дорабатывать теорию и вводить понятие о низшей и высшей свободе воли. При этом высшая форма свободы воли полностью зависит от зрелости и разума человека. Это его заключение следует отметить и