Читать книгу - "Командир счастливого «Окуня». Русский подплав Первой мировой - Василий А. Меркушов"

зарядные отделения мин, как находившихся в наружных аппаратах Джевецкого-Подгорного, так и внутренних, трубчатых, у которых были открыты наружные крышки, оказались смятыми – в капсюли попала вода, и они не могли взорваться, а значит, сами мины стали безопасными для неприятеля.

Еще в мирное время говорилось и доносилось по начальству, что для подводных лодок необходимо иметь специальные мины Уайтхеда, рассчитанные на давление воды на больших глубинах, так как подводной лодке перед стрельбой минами по противнику, мало ли по каким причинам, придется взять большую глубину (на глубинах до 50 футов мины не пропускали воды, и зарядные отделения не деформировались), и тогда она может лишиться своего единственного оружия (артиллерийское вооружение – 37-мм пушки и пулеметы – на лодках второго ранга было поставлено в зиму 1914/15 года).

Минный отдел не соглашался с требованием бригады, указывая, что таких особо прочных самодвижущихся мин нет во всем мире, сделать их более прочными трудно, вес мин сильно увеличится и прочее. Дальше разговоров, тянувшихся из года в год, дело не шло, и подводные лодки вышли на войну с такими же минами Уайтхеда, как на любом корабле русского флота.

По приходе в Моонзунд «Акула» в присутствии специально назначенной комиссии попробовала выстрелить одной из деформированных мин.

Результат получился самый печальный. Выйдя из аппарата, мина немедленно направилась на дно, и тогда всем стало ясно, почему выпущенная в атакующий германский миноносец мина в него не попала, хотя расстояние было всего 100–150 саженей.

По инициативе минного офицера 2-го дивизиона лейтенанта А. П. Левицкого[24] пустоты в зарядных отделениях заполнили кусками дерева, вырезанными по лекалу, а капсюли залили толстым слоем мастики, которую игла ударника должна была проколоть раньше, чем добраться до гремучей ртути, отчего надежность мин значительно повысилась. С этого момента бригада взяла в свои руки приспособление самодвижущихся мин к повышенным требованиям, которые предъявляются особенностями их использования на подводных лодках, и добилась блестящих результатов.

Сегодня, 30 августа, в 8 ч. 30 м. утра на подводной лодке «Пескарь», стоявшей в Адмиралтейском бассейне ревельской гавани, при пуске дизель-мотора лопнула верхняя крышка фундамента и треснул фланец первого цилиндра.

Лодка вышла из строя… Приступили к разборке мотора…

Надо сказать, что дизеля на «Пескаре» и «Стерляди» были еще хуже, чем на «Окуне» и «Макрели». Совершенно непонятно, почему Отдел подводного плавания заказал заводу Нобеля в Петрограде легкие, какие только можно, дизель-моторы, а не дал ему пределы, дальше которых завод не мог идти.

В результате дизеля имеют слабые фундаменты, тонкие стенки цилиндров (с алюминиевыми на них рубашками), тончайшие кронштейны и прочие части; в трюм же пришлось положить ни много ни мало, а целых две тонны балласта, составлявшие как раз разницу между весом нового и старого моторов, так как без этого балласта «Пескарь» и «Стерлядь» имели бы такую плавучесть, что, даже заполнив балластные цистерны, не могли бы уйти под воду…

На «Окуне» приступили к разборке старого электромотора, а на заводе Вольта начались приемные испытания нового.

31 августа/13 сентября

«Аллигатор», «Кайман» и «Крокодил», вернувшись с дежурства, стали на якорь у острова Харилайд, в двух кабельтовых от транспорта «Европа».

Работы по постройке батарей Приморского фронта Морской крепости Императора Петра Великого (Ревель), то есть на островах Нарген, Вульф, Карлос, Макилотто, мысе Суроп и полуострове Вимс, быстро подвигаются вперед.

Назначенный на должность начальника Приморского фронта капитан 1 ранга А. И. Непенин[25], одновременно с назначением произведенный в контр-адмиралы, развил максимум свойственной ему энергии.

Под его неослабевающим надзором работы по постройке батарей, вооружению их орудиями производятся с замечательной быстротой. Зычный голос адмирала, уменье привлечь к работе и заставить хорошо работать всех подчиненных, настойчивость в своих требованиях вместе с всеобщим воодушевлением делают чудеса.

Как по щучьему велению растут из-под земли батареи, вооруженные дальнобойной морской артиллерией от 8 дюймов до 75-мм включительно, прикрывающей минные заграждения и обеспечивающей флоту всемерную поддержку в его борьбе с могущественным противником.

Кредиты на постройку Морской крепости Императора Петра Великого и создание базы для флота в Ревеле утверждены Государственной думой только в июне 1912 года, потому сейчас нет ни крепости, ни базы.

Сухопутный фронт периметром в шестьдесят верст находится в зачаточном состоянии, Приморский же фронт благодаря адмиралу Непенину имеет уже почти всю среднюю артиллерию, и работы на нем лихорадочно продолжаются.

Гельсингфорс, волею судьбы ставший главной базой Балтийского флота, едва справляется с выпавшей на него задачей и не имеет никакой защиты с суши.

Ревель принял свой обычный вид – на улицах не видно чрезмерного скопления людей и какого-либо оживления, зато гавань полна судов всех размеров, реквизированных для нужд Морского ведомства.

Настроение бодрое, о возможном появлении германского флота перед городом никто не говорит, и, кажется, не допускают мысли, что это может случиться.

Массу разговоров вызывает поражение армии генерала Самсонова, вторгшейся с юга в Восточную Пруссию. В течение трех дней сражения под Сольдау два наших корпуса разбиты и почти полностью уничтожены, генерал Самсонов убит, по другой версии – застрелился.

Официальное сообщение Ставки от 19 августа не только ничего не объясняет, но еще больше запутывает дело, хотя совершенно ясно, что в бой были двинуты войска, еще не успевшие закончить мобилизацию, которая у нас занимает не меньше месяца.

Иначе говоря, мы так торопились оказать помощь французам, что пренебрегли собственными интересами, за что и были немедленно наказаны.

Первый блин вышел комом, посмотрим, что будет дальше.

Сентябрь. Ревель

1/14 сентября

«Аллигатор» пришел в Ревель для ремонта соединительных муфт бензиномоторов.

2/15 сентября

«Кайман», стоя на якоре в Моонзунде, обнаружил причиненную ударами волн течь и вынужден теперь постоянно ее откачивать. «Крокодил» и «Минога» перешли к маяку Нижний Дагерорт, где поставлена бочка для стоянки дежурных подводных лодок.

5/18 сентября

«Дракон», окончив ремонт механизмов, вышел из Ревеля в Моонзунд.

6/19 сентября

«Дракон», переночевав у мыса Шпитхамн, прибыл в Моонзунд. Ввиду скверной погоды «Крокодил» и «Минога» вынуждены были отстаиваться на бочке у Нижнего Дагерорта; миноносец «Молодецкий» приходил узнать, все ли на лодках благополучно.

7/26 сентября

«Крокодил» и «Минога» вернулись в Моонзунд. «Макрель», окончив ремонт дизель-мотора, вышла из Ревеля на буксире парохода «Минерва», везущего в Моонзунд уголь для миноносцев.

Командир подводной лодки «Белуга» лейтенант Дихт[26] подал командующему флотом докладную записку, предлагая послать его в Мариенхамн (остров Оланд) для действий на путях