Читать книгу - "«Ваш Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае. 1930-1932 годы. Книга 2 - Михаил Николаевич Алексеев"

В редакции ответили, что «дадут их завтра». Вместо этого на следующий день сыщики Гоминьдана пришли в магазин для того, чтобы узнать у Фэна, кому понадобились фотографии. Последнему, однако, удалось ускользнуть от полиции, и он явился к Смедли, так как идти было больше некуда. Агнес тут же телеграфировала профессору Чэнь Хансену на север Китая, где тот «руководил землемерными работами, спрашивая, не использует ли он Фэна на исследовательской работе». Профессор телеграфно сообщил о своём согласии, и Фэн был отправлен на север Китая. Чэнь невзлюбил протеже Смедли – «он не доверял ему как человеку с личным честолюбием». Агнес не разделяла точку зрения профессора, так как знала его как «очень подозрительного и странного человека, быстро создававшего личные симпатии и антипатии». Фэн так и не завоевал доверия у Чэня.

Когда Смедли вернулась из Кантона в сентябре 1930 г., группа учеников Чэня окончила работу на севере Китая, и профессор отказался использовать в дальнейшем Фэна, который таким образом остался без работы.

«Я уже ряд месяцев работала с Зорге и поехала с ним в Кантон, – писала об этом периоде Смедли. – Ни Фэн, ни Чэнь, ни Цай не знали этого, и я никому об этом не рассказывала. Моя работа была такой тяжёлой, благодаря присоединению к ней работы с Зорге, что я посоветовалась с ним относительно приглашения секретаря, в частности, о Фэне. Он согласился на то, чтобы я его взяла, и он стал моим секретарём. Однажды Зорге попросил собрать для него все сведения, имеющиеся в печати относительно взятия Чанша Красной Армией и послать ему. Он сказал, чтобы я завернула материал в обёрточный материал какой-либо книжной фирмы, напечатала бы его имя и адрес и послала ему в его бординг-хаус. Он попросил меня послать материал с моим секретарём. Я колебалась и спросила, хорошо ли так сделать. Он сказал, что да, так как раз все пакеты приблизительно так выглядят. Я сделала, как он сказал, и дала пакет Фэну, который его доставил. Когда он увидел упаковку книжной фирмы, то он посмотрел на меня, но ничего не сказал. В конце месяца, когда он передал мне счёт в израсходовании денег, которые я ему выдала на расходы, я увидела, что в счёте стояло: „Проездная плата к д-ру Р. Зорге“».

Смедли рассказала Чэнь Хансену, который к тому времени уже сотрудничал с разведкой, и Зорге об описанном выше случае. Чэнь посоветовал послать Фэна к ряду журналистов с пакетами и письмами для того, «чтобы он позабыл про Зорге». Смедли так и поступила.

В качестве секретаря Фэн работал в квартире Смедли, куда приходило много народу. Среди посетителей бывали «Чэнь Хансен, Цай Юн-шан и др., а теперь таковыми являются все китайцы левых группировок». «Фэн сам работал с левыми писателями и часто приносил мне их обращения и т. д. для исправления, переписки или перевода. Затем он начал приносить мне партийные издания, китайскую рабочую корреспонденцию на английском языке для корректирования и писания статей, и я помогала ему писать или иногда писала что-нибудь сама».

«Тем временем Цай Юншан и её муж Тун согласились работать с нами и поехать в Кантон для того, чтобы взять на себя работу, которую мы с Зорге оставили там. Фэн Минъю не было известно об их работе, но он знал, что они едут в Кантон, а он был таким их близким другом, что часто спрашивал меня, не слыхала ли я о них и как им живётся в Кантоне. Я всегда отвечала, что ничего о них не слышала и не знаю, как они там живут. Я никогда не говорила с Фэном о нашей работе, и он постепенно привык не задавать мне ни о чём вопросов, кроме своей непосредственной работы секретаря у меня. Он работал очень много и строго сам, дисциплинируя себя». Фэн начал писать для журнала «Нью Мэсес», литературный журнал левого направления из Нью-Йорка, одним из редакторов которого Смедли работала долгое время. Агнес помогала ему в написании его статей, корректируя и правя их. У Фэна было очень много хлопот, связанных с репортёрской и литературной работой Смедли, и «сам он работал над собой так много», что Агнес должна была сдерживать его. Она отправляла его домой и «заставляла брать за максимум 8-часовой рабочий день».

Во время своей работы с Лигой писателей левого направления Фэн встретил Тин-Лин, известную женщину писательницу, и женился на ней. Фэн познакомил Смедли со своей женой, и они подружились.

«Фэн был очень привязан ко мне, а так как он был молодым юношей 22-х лет, то его отношения ко мне были как сына к матери или как брата к сестре, – отмечала Агнес Смедли. – Я его очень любила, и мы были очень дружны. Мне очень трудно поверить, чтобы он когда-либо мог меня предать». Шанхайская полиция в своих отчётах настаивала на интимном характере их отношений.

Из китайских друзей Смедли, которых по её рекомендации «Рамзай» привлёк к сотрудничеству с разведкой, Фэн Минъю знал Чжана, Чэня, Сяо и Цай.

«Чэнь Хансен известен Фэну как мой близкий личный друг, который помогал мне собирать всякого рода аграрный материал. Вообще, в Китае известно, что Чэнь Хансен является моим близким другом, и нет нужды скрывать это. Фэн знает, что Чэнь помогал мне. Фэн не так хорошо знает Сяо; на самом деле я не знаю, в какой степени он его знает лично. Они редко встречались. Но Фэн очень хорошо знает Цай и может в любой момент встретить её на улице», – оценивала она степень угрозы для китайской агентуры, связанной с предательством Фэна.

В сентябре 1931 г. Смедли освободила Фэна от работы, так как за её домом «наблюдали китайские и русские белогвардейские сыщики». Она ещё использовала его в последующем, тайно встречаясь с ним для получения той информации, которую он по её поручению собирал. «Эта информация никогда не имела военного характера и относилась только» к её журналисткой деятельности, утверждала Смедли. Фэн знал и Ф. Ровер, корреспондента ТАСС, в бытность его секретарём Агнес «он доставлял Роверу то, что» она «находила нужным».

«Я не знаю, помнит ли он имя Зорге, – писала Смедли. – Он был таким способным, что, может быть, и помнит. Но он никогда не видел Зорге, кроме одного раза, когда тот проходил по дороге возле моего дома, как раз когда [Зорге] вышел из моего дома. Зорге увидел его и потом рассказал мне об этом. Но Фэн никогда ни слова не сказал об этом или о чём-либо подобном, что он видел или