Читать книгу - "Бабий Яр. Реалии - Павел Маркович Полян"

был торжественно открыт памятный знак «Жертвам Голодомора 1932-1933 годов», долгое время выполнявший функции центрального места памяти жертв Голодомора. Весьма значимым стал и мемориал жертвам Голодомора в Вашингтоне, открытый 7 ноября 2015 года.

В 1998 году президент Кучма установил официальную мемориальную дату (четвертая суббота ноября) для «Дня памяти жертв Голодомора»[1033]: считается, что в этот день каждый украинец должен зажечь и выставить в своем окне свечу памяти и помолчать у нее с минуту[1034].

А 28 ноября 2006 года третий президент Украины Виктор Андреевич Ющенко (р. 1954) подписал закон «О Голодоморе 1932-1933 в Украине», заменив в его тексте «геноцид украинской нации» на «геноцид украинского народа» и исключив — в самый последний момент — норму об уголовной ответственности за отрицание Голодомора. Закон вступил в силу в тот же день.

В нем всего пять статей, процитируем первые две: 1) «Голодомор 1932— 1933 годов в Украине является геноцидом Украинского народа» и 2) «Публичное отрицание Голодомора 1932-1933 годов в Украине признается надругательством над памятью миллионов жертв Голодомора, унижением достоинства Украинского народа и является противоправным».

Но самое интересное даже не в этом. В преамбуле утверждалось, что «Голодомор признается актом геноцида Украинского народа как следствие умышленных действий тоталитарного репрессивного сталинского режима, направленных на массовое уничтожение части украинского и других народов бывшего СССР».

Из первой же статьи эти «другие народы» выпали. Насколько принципиален этот нюанс, можно не объяснять.

Именно при президенте Ющенко Украина впервые официально стала настаивать на таргетированной украинофобии Кремля и, стало быть, на эксплицитно украинском Голодоморе.

14 ноября 2007 года, выступая в израильском Кнессете, В. Ющенко призвал Израиль признать Голодомор актом геноцида, на что парламентарии деликатно, но выразительно промолчали. Трагедия — да, геноцид украинцев или Украины — нет, ибо уничтожалось полиэтническое крестьянство, и не в пределах Украины, а в гораздо более широком ареале[1035]. А настаивание на Голодоморе как на этнотерриториальном геноциде — это уже Историомор.

Или, как писал Г. Касьянов:

Трактовка Голодомора как геноцида именно этнических украинцев — это политическая интерпретация исторического события, лишь частично соотносящаяся с тем, что можно назвать исторической реальностью. И те, кто стоит на этой позиции, просто интерпретируют факты в угоду политической целесообразности[1036].

И, хотя ни ООН, ни ПАСЕ, ни ЮНЕСКО не признают Голодомор геноцидом украинского народа, более двух десятков субъектов международного права тем не менее это признали, в том числе Германия и Евросоюз — в ноябре и декабре 2022 года, а Франция — в мае 2023! Эти признания смотрятся как политические жесты солидарности с украинским народом, но от этого они не перестают быть исторически некорректными.

В Украине интерес к величанию геноцидом жестко привязан к Голодомору и только к нему. Согласно распоряжению Кабинета министров Украины от 22 апреля 2009 года в Киеве был создан Государственный музей — «Мемориал жертв голодоморов в Украине». 12 июля 2010 года в Киеве открылся «Мемориал памяти жертв Голодомора в Украине». А 8 августа 2019 года, в соответствии с решением Министерства культуры Украины, название музея было изменено еще раз и на следующее: «Национальный музей Голодомора-геноцида». На сегодня он существует в виде «Свечи памяти» (памятника), но собственно музейного здания до сих пор нет.

В постсоветской России — в исторически корректном контексте общесоюзной катастрофы — никаких федеральных коммеморативных шагов или инициатив вроде создания, например, Музея раскрестьянивания или хотя бы памятника его жертвам, не возникло. Единственное исключение — крошечная экспозиция в селе Топлын Мало-Сердобского района Пензенской области[1037].

Геноцид как термин раздора и как девальвированное понятие

Надо сказать, что сам термин «геноцид» претерпел серьезные изменения с тех пор, как в 1943 году он впервые был введен Лемкиным в политико-юридический оборот. Свой официальный статус он получил в ООН в 1948 году в рамках «Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него». Он обозначал преступные действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую, причем следующими путями: а) убийство членов этой группы, б) причинение тяжкого вреда их здоровью, в) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в такой группе, г) принудительная передача детей и д) предумышленное создание жизненных условий, рассчитанных на полное или частичное физическое уничтожение этой группы.

Самая первая редакция «Конвенции...» (как, вероятно, и первое употребление термина «геноцид» у самого Лемкина) ориентировались на куда более широкий круг объектов геноцида и включала в себя и политические убийства, и социальные репрессии. Однако СССР и некоторые другие страны воспротивились и отказались считать действия, направленные против групп, идентифицированных по политическим или социальным признакам, геноцидом. Поэтому эти группы, или страты, из конвенции были исключены.

Иными словами, с самого начала термин «геноцид» был исторически заужен и политически инструментализирован. Его и без того широкое — да что там: широчайшее! — употребление — следствие значимости и распространенности самого явления и крайнего понятийного дефицита на стыке истории и юриспруденции.

Вопреки своей естественной лингвистической широте — уничтожение генофондов различных контингентов (а отнюдь не только этнических, расовых и конфессиональных) — термин «геноцид» в научно-практическом контексте получил существенно более узкую сферу применения[1038].

Еще раз напомню, что дефиниция по версии ООН допускает геноциидальность даже в намереньи — намереньи уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую. Дьявол кроется в деталях, и тут такой деталью является определение «полностью или частично», начисто лишающее интересующие нас понятия какой бы то ни было конкретности и создающее возможность для понятийных девальваций и политических спекуляций: ведь любая, хоть единично-индивидуальная, репрессия в таком случае может быть преподнесена как акт геноцида. Самым правильным, с нашей точки зрения, был бы конвенциональный отказ от этого «частично» в аналитических процедурах и практических действиях. Очевидно, что именно в «полностью», т.е. в тотальности, и содержится принципиальное ядро обсуждаемых здесь понятий.

Еврейский геноцид — Холокост — общепризнан и неоспорим потому, что Гитлер и иже с ним вознамерились уничтожить не одного-двух или нескольких евреев из своих личных судеб, а именно всех — всех евреев до одного! А коли так, то остается лишь справиться у расологов: мишлингов-половинок — убиваем или не трогаем? евреев по религии, а не по расе, например горских евреев или караимов, — убиваем или не трогаем? А как только наука ответит и рамки контингента жертв станут ясны и понятны, тогда уж, майне херрен, битте! Засучивайте рукава и приступайте: всем взводить курки или вбрасывать «Циклон Б»! Так вот,