Читать книгу - "Эйнштейн во времени и пространстве. Жизнь в 99 частицах - Сэмюел Грейдон"

началась дружба, длившаяся всю жизнь. В первый раз они разговаривали два часа, причем философия интересовала обоих не меньше физики. Когда Соловину пришло время уходить, Эйнштейн пошел проводить его. Прежде чем условиться о встрече на следующий день, они проговорили еще полчаса. Во второй раз о физике речь вообще не шла. На третий день Эйнштейн сказал Соловину: “На самом деле учить Вас физике не надо. Наш разговор о проистекающих из нее проблемах гораздо интереснее. Просто приходите. Я буду рад Вас видеть”[100].

Они решили вместе читать и обсуждать труды великих мыслителей, а через несколько недель участником их встреч стал еще один новый друг Эйнштейна – сын банкира Конрад Габихт. Он приехал в Берн, надеясь закончить образование и стать учителем математики. Вот примеры книг, которые они читали, передавая друг другу: “Что есть числа?” и “О природе вещей в себе”. Работа Анри Пуанкаре “Наука и гипотеза” захватила их на несколько недель. А еще они читали пьесы, романы Чарльза Диккенса и труды таких философов, как Дэвид Юм, Барух Спиноза и Эрнст Мах. Обычно Эйнштейн, Соловин и Габихт встречались либо дома у кого‐то из них, либо в кафе “Больверк”, причем деньги тратили крайне бережливо. “Обычное меню состояло из болонской сосиски, ломтика сыра грюйер, какого‐нибудь фрукта, меда и одной-двух чашек чая. Но удовольствие мы получали огромное”[101]. Иногда Эйнштейн развлекал друзей игрой на скрипке.

Соловин в шутку окрестил их собрания “Академия Олимпия”. Хотя Эйнштейн был моложе всех, президентом избрали его. Ему присвоили титул Albert Ritter von Steissbein, что приблизительно переводится как “Сэр Альберт, рыцарь фон Копчик”. Был изготовлен сертификат, на котором под связкой сосисок красовался поясной портрет Эйнштейна и надпись:

Знаток изящных искусств, разбирающийся во всех литературных жанрах, указывающий современникам путь к знанию, человек широко образованный и эрудированный, пресыщенный изощренным знанием тонких материй, погруженный с головой в революционную науку о космосе, переполненный знанием природы вещей, человек величайшего ума и невероятных семейных добродетелей, никогда не избегающий выполнения гражданского долга, самый лучший проводник в мире удивительных притягательных молекул, непогрешимый первосвященник церкви нищих духом[102].

Им было весело. Однажды, бесцельно шатаясь под городскими аркадами, друзья набрели на магазин деликатесов. На витрине среди всяческих заманчивых и редкостных лакомств стояла баночка с икрой. Соловин начал восхвалять ее.

– Она такая же вкусная, как и все остальное?[103] – осведомился Эйнштейн.

Когда Эйнштейну случалось пробовать что‐то новое или необычное, он приходил в полный восторг и, к большому удовольствию друзей, принимался красочно, не жалея эпитетов, описывать то, что ел. Соловин и Габихт договорились сэкономить немного денег и купить икры в подарок Эйнштейну ко дню рождения: им очень хотелось послушать, что он о ней скажет. Четырнадцатого марта вместо обычных болонских сосисок на тарелках красовалась икра. Когда друзья сели за стол, Эйнштейн принялся так увлеченно обсуждать закон инерции Галилея, что, отправляя икру в рот ложку за ложкой, продолжал говорить об инерции, совсем не замечая, что ест. Габихт и Соловин, не слушая его, удивленно переглядывались.

Альберт кончил есть.

– Скажи, пожалуйста, – воскликнул Соловин, – ты хоть знаешь, что ел?

– О боже, – произнес Эйнштейн, наконец осознав, что так быстро заглотал, – это же была та самая знаменитая икра.

Все ошеломленно молчали.

Наконец Эйнштейн произнес:

– Ну да ладно. Нечего кормить крестьян изысканными деликатесами – они все равно не смогут их оценить[104].

Но друзья были настроены решительно: они хотели, чтобы Эйнштейн распробовал икру. Через несколько дней они купили еще немного и, угощая его, напевали на мотив восьмой симфонии Бетховена: “Сейчас мы едим икру… Мы едим икру…”

Соловин только раз пропустил заседание Академии. В тот день была его очередь принимать “академиков” у себя, но ему подвернулся удивительно дешевый билет на чешский квартет, и он решил пойти на концерт. В виде компенсации Соловин оставил “академикам” четыре сваренных вкрутую яйца (знал, что они их очень любят) и записку на латыни: “Amicis carissimis ova dura et salutem” (“Крутые яйца и наилучшие пожелания моим дорогим друзьям”)[105]. Хозяйку он попросил сказать, что его вызвали по срочному делу.

Провести друзей Соловину не удалось. Они съели яйца и, зная, что Соловин ненавидит табак, закурили: Эйнштейн курил трубку, а Габихт – толстые сигары. Дымили они как одержимые, стряхивая пепел и бросая окурки в блюдце, которое использовали как пепельницу. Вдобавок они свалили на кровать всю мебель и все прочие пожитки Соловина, так что груда вещей почти достигла потолка. Написав на листке “Amico carissimo fumum spissum et salutem” (“Густой дым и наилучшие пожелания дорогому другу”), они прикололи записку к стене.

Иногда теплыми летними вечерами после собрания они поднимались на Гуртен – гору, расположенную к югу от города. Под звездным небом можно было гулять ночь напролет, беседуя об астрономии. “До вершины мы добирались на рассвете, когда солнце медленно вставало над горизонтом, окрашивая Альпы волшебным розовым цветом”[106]. Освещенные мягким янтарным утренним светом, они ждали, пока откроется ресторан на вершине горы и, прежде чем спуститься вниз, выпивали по чашечке черного кофе.

Альберт и Милева поженились в Берне в январе 1903 года. Единственными гостями были Соловин и Габихт.

18

День в бюро, 1904 год

Муж и жена желают друг другу хорошего дня. Их сын Ганс Альберт, которому уже несколько месяцев, плачет, когда отец уходит. Эйнштейн спускается по узкой лестнице и выходит на шумную по утрам улицу. Погода хорошая, почти летняя. На Эйнштейне светлый клетчатый костюм-тройка и узкий шелковый галстук. Волосы и усы аккуратно подстрижены. По его мнению, он невероятно респектабелен и опрятен.

Он спускается вниз по мощеной улице. Впереди, над старыми городскими воротами в обрамлении похожих друг на друга жилых домов виднеется знаменитая часовая башня – Цитглогге. Ее украшает средневековая астролябия, а на минутной стрелке укреплен солнечный диск. Скоро восемь. Еще через несколько минут Эйнштейн выходит на улицу Генфергассе рядом с железнодорожной станцией. Здесь находится главное управление почты и телеграфа – внушительное неоклассическое здание, торжественное, но безликое, напоминающее большинство новых административных построек. Здесь на верхнем этаже располагается патентное бюро.

Эйнштейн улыбается и, приветствуя коллег, говорит, что погода сегодня чудесная. Йозеф Заутер и Микеле Бессо, один из ближайших друзей Эйнштейна еще со студенческих лет, уже здесь. Бессо начал работать в бюро несколько месяцев назад. Это Эйнштейн посоветовал ему попытаться устроиться сюда на работу. Пройдя через длинную комнату, Альберт усаживается на