Читать книгу - "Уральский следопыт, 1958-04 - Журнал «Уральский следопыт»"

class="p1">Яша, неловко пригнувшись, глядел, дрожа от волнения, как рядом молодой черноволосый дружинник, весь напрягшись, нажимал острый неуклюжий боек курка. «Заело, черт возьми!» – сердито бормотал он, тщетно пытаясь повернуть барабан покрасневшими от холода пальцами. Юноша привстал немного, чтобы поудобнее уложить револьвер, и в то же мгновение с коротким вскриком повалился назад. Яша застыл от ужаса. Дружинник лежал навзничь. Из-под спутанных черных волос, обнаживших белый чистый лоб, медленно вытекала, пропитывая снег, алая струйка.

Внезапно наступившее странное затишье вывело Яшу из оцепенения. Он выглянул из укрытия и не поверил своим глазам. Казаки уезжали со двора. Уезжали, пришпоривая лошадей, явно торопя друг друга. Вот скрылся тяжелый заиндевевший круп последней лошади, и ворота захлопнулись.

Люди начали вылезать из укрытий. Яша бросился искать Ждана. Он нашел его около кладовой литейного цеха, где на обломках досок недвижно лежал рослый парень в темно-бурых валенках. Несколько человек подле наскоро сооружали носилки. Ждан не сразу понял, куда и зачем зовет его Яша.

– Еще носилки! Быстрей! – крикнул он.

При виде раненого Ждан в один миг скинул на снег свое поношенное драповое пальто, пиджак и начал стягивать с себя косоворотку. Видно было, что в ту минуту, когда он, стиснув зубы, раздирал рубашку на длинные лоскуты, он не чувствовал холода. Обнаженный до пояса, с потемневшим, резко осунувшимся лицом, он быстрыми точными движениями моментально перевязал голову юноши.

– Пойдете к большой проходной, – отрывисто говорил он, помогая рабочим укладывать раненого на носилки. – В больнице обязательно проследите, чтобы сразу же оказали помощь. Будут артачиться – не церемоньтесь.

Когда носилки тронулись, раненый, не открывая глаз, сказал внятно, но с трудной, неестественной раздельностью:

– Револьвер мой приберите… Я потом уж… Отдайте кому-нибудь…

Ждан наклонился к нему.

– Мы еще повоюем, Костя! Поправишься.

Встретившись с горящим взглядом Яши, Ждан сказал, подавая ему револьвер раненого:

– Владей пока. Помни: от Кости Меньшова.

Люди один по одному начали стягиваться в ближайший цех. Никто определенно не знал, как они выйдут с завода, но каждый понимал, что сейчас не время пробиваться на улицу и что лучше пока быть здесь, в цехе, где им известен любой закоулок.

* * *

Цех имел два этажа, причем верхний отделялся от нижнего не сплошным потолком, а внутренней галереей. Крутая, довольно широкая лестница соединяла оба этажа. Люди, сдержанно переговариваясь, толпились наверху у окон и у перил. В наступившем полумраке лица были плохо различимы. В стороне отдельной кучкой стояли подростки.

– Они что сделали, черти? – сверкая глазами, говорил высокий худой парень, размахивая руками. – Скомандовали коням: «На бок», – и те легли, потому что ученые. И давай тогда в нас шпарить. Пальнут и спрячутся за лошадь. А мы как шли? Прямо, в открытую, без защиты. Степку Осокина как ударит в грудь… Отец его, ох, и дрался после того. В самый огонь лез. Едва сдерживали…

Приглядевшись к взрослым, толпившимся у окон, Яша заметил Окентича и обрадованно рванулся к нему.

– Эх, чижик, и ты залетел в клетку, – с ласковой озабоченностью проговорил Окентич. – Потеряли нас дома. Старуха моя, поди, с ног сбилась: где мужик?

– А я-то с вами за какие грехи маюсь? – хмуро сказал пожилой мужчина с широкой окладистой бородой. – Я за получкой шел, чтобы крестьян рассчитать за возку дров. И мысли даже не было, что угожу в такую кашу. Теперь как отсюда выбираться? Казаки, надо думать, гарцуют по улицам. Могут и сюда опять прискакать…

– С чего они сюда сунутся, – насмешливо переспросил чей-то голос, показавшийся Яше знакомым. Вспыхнувшая в полутьме спичка осветила длинный нос Ипата Трушкова. – Им здесь места мало для разгула. Они бы и не влезли, кабы не этот «шеститка». И как он сумел отпереть?

– Маху дали, – раздумчиво подтвердил Окентич. – Все в горячности делалось. Не предусмотришь… Кинжал-то с собой, Яша? О, да у тебя еще смит. Богатый! А я, чижик, не взял свою пику. Какой уж из меня вояка!

Темнота сгущалась все больше и больше. Морозный узор проступил на закопченных пыльных стеклах. Отсюда из окон виднелись каменное здание малой заколочной и бревенчатый угольный сарай.

Яша направился на другой конец галереи. Вынужденная неподвижность его угнетала. Хотелось есть. Досадно было, револьвер в руках, а стрелять нельзя, да и пуль нет.

– Никак солдаты! – испуганно вскрикнул кто-то.

Все кинулись к чердачной лестнице. Яша на бегу налетел на что-то острое и, разбив колено, упал. А когда поднялся, на галерее уже не было никого. Снизу по лестнице, сотрясая ступени, поднимался тяжелый угрожающий топот. Яша растерянно озирался, ища, куда спрятаться. Взгляд упал на ящик, на котором лежала ленточная пила для расточки стали. Ящик был закрыт со всех сторон, с Небольшой дверкой сбоку. В ночную смену подростки залезали в него поспать. Яша открыл дверку и ползком пролез в ящик. Отыскав щелку, замер в ожидании.

Солдаты поднимались кверху с противоположной от него стороны. Яша отпал от щелки и весь сжался в комок, когда сапоги протопали мимо его убежища. Обойдя всю галерею, солдаты спустились вниз. «Уйдут», – успокоенно подумал Яша, слушая, как понемногу затихает топот ног. Внезапно что-то стремительно пронеслось к чердачной лестнице, и тотчас внизу вперебив закричало несколько полупьяных голосов:

– Эй, слазь, слазь!

Яша прильнул к щелке и скорее догадался, чем увидел, как взметнулся на чердак человек и, хлопнув западней, скрылся. Спустя минуту наверх с шумом и криком вбежали солдаты. Вспыхнул слабый огонек, и фонарь, покачиваясь, пополз вверх. Солдаты штыками начали приподымать западню. Возня, тяжелое сопение заглушались треском |разворачиваемого дерева. Внезапно сверху щелкнул выстрел, и солдаты, гремя сапогами по ступенькам, покатились вниз.

Оставшиеся солдаты задержались у перил, до Яши доносился их невнятный тревожный говор.

Минут через пять цех снова наполнился гулом, топотом множества ног, точно пригнали табун лошадей. Яша понял, прибыло подкрепление, и сейчас начнется новый приступ. И действительно, возня у люка возобновилась опять, но теперь она уже стала громче, решительнее. Вперемежку с треском разворачиваемого дерева с чердака раздавались ружейные залпы.

Яша на миг попытался представить себе, что творится там, на чердаке, в непроглядной жуткой тьме, откуда нет иного выхода, кроме как на крышу. И тут же подумал, что цех, наверно, уже оцеплен солдатами и, значит, быть на крыше в эту минуту еще страшнее, еще опаснее.

Огонь фонаря между тем подымался все выше и выше и вдруг, взметнувшись, пропал. За ним потянулся второй фонарь. Немного погодя пропал и он.