Читать книгу - "Моя последняя любовь. Философия искушения - Джакомо Казанова"

без ущерба для себя. Недавно я встретил ее на Воксхолле вместе с тетушкой и предложил двадцать гиней за четверть часа в парковой беседке. Она согласилась, но не успели мы отойти и на пятьдесят шагов, как потаскушка бросила меня и сбежала.

– Вам следовало при всех отхлестать ее по щекам.

– Чтобы публика смеялась за мой же счет? Я презираю ее, и в этом моя месть. Но уж не влюбились ли вы, Казанова?

– Чистый каприз, не более.

– Берегитесь, эта сирена хочет одурачить весь свет.

В эту минуту явилась сама Шарпийон. Она едва удостоила меня взглядом и, казалось, была занята одним только лордом. Напомнив ему о приключении на Воксхолле, она долго смеялась над его доверчивостью, но, в конце концов, переменила тон и сказала:

– Утешьтесь, в следующий раз я не буду такой жестокой.

– Возможно, потому что теперь я не собираюсь платить вперед.

– Фи, милорд! Вы унижаете не только меня, но и себя самого.

Обед прошел весело, благодаря Шарпийон и Пемброку. Она покинула нас за десертом, пригласив через день обедать у нее. Я с неукоснительной точностью явился, и сей визит воскресил в моей памяти одно любопытное воспоминание. Шарпийон представила меня своей матери, и на ее исхудалом и болезненном лице я распознал знакомые мне черты. Дело в том, что в 1759 году один женевский интриган, некий Боломэ, предложил продать мои драгоценности неизвестной даме за шесть тысяч дукатов. Сделка совершилась, и он заплатил мне двумя векселями, подписанными этой дамой и ее сестрами, девицами Огспурхор. Когда наступил срок платежа, оказалось, что эти женщины исчезли, а сам женевец обанкротился. Легко представить мое удивление при виде сих мошенниц теперь в Лондоне, да еще в роли теток и матери Шарпийон.

– Мадам, – холодно обратился я к ней, – мне крайне приятно снова видеть вас.

– Я счастлива, сударь, возобновить наше знакомство. Этот проходимец Боломэ…

– Не будем говорить о нем, мадам. Надеюсь, теперь у нас будет повод встречаться.

В течение четверти часа передо мной продефилировала целая процессия родственников Шарпийон: ее бабка, обе почтенные тетушки, некий кавалер Гудар, которого я знал еще в Париже, и две личности – Ростен и Гумон, все трое не то кузены, не то друзья дома, но, во всяком случае, несомненно записные жулики. Я чувствовал, что попал в компанию совсем дурного толка, но не хотел отступать и потому ограничился лишь обещанием самому себе держаться настороже. Моей единственной заботой было завязать интрижку с девицей, а все остальное меня совершенно не интересовало. За столом я овладел местом рядом с красоткой и развлекал ее, как мог. Она с живостью отвечала мне, и я считал, что мои дела порядочно продвинулись. В конце концов я решил дать ужин для всего общества.

– День выбирайте сами, – сказала она.

– Мой выбор совпадает с вашим.

– В таком случае завтра.

– Прошу прощения, я совершенно забыл, что завтра у меня свидание.

– Конечно, с какой-нибудь красивой иностранкой.

Этой красивой иностранкой был старый венецианский маркиз, в котором я имел некоторую необходимость. Мне показалось, что я заметил на лице Шарпийон едва уловимую гримасу ревности и потому продолжал настаивать на выборе другого дня. Тогда она, будто бы рассердившись, отвернулась от меня и вступила в разговор со вторым соседом, одним из двоих кавалеров удачи. В конце концов ей все-таки удалось напроситься ко мне со всей компанией на следующий день. Я возвратился домой очень поздно, крайне недовольный собственной персоной и влюбленный, как последний глупец.

Я ждал их лишь к вечеру, но был внезапно разбужен в восемь часов утра: ко мне явилась Шарпийон со своей теткой.

– Я беспокою вас так рано потому, что имею к вам одно важное дело.

– Позвольте мне одеться.

– Я могу говорить и здесь, не нарушая приличий, – меня сопровождает тетушка. – Однако неожиданно она передумала и сказала: – Впрочем, то, что я имею сообщить, не терпит свидетелей.

– Тогда мадам может пройти в соседний зал и оставить дверь приоткрытой.

После совершения всех этих передвижений красавица принялась в патетических тонах изображать бедственное положение своего семейства.

– Вы будете нашим ангелом-спасителем, если сможете дать моей тетушке сто гиней. Тогда наше будущее можно полагать обеспеченным.

– Как прикажете понимать это?

– Она обладает рецептом эликсира, который производит поразительное действие. За шесть месяцев деньги будут возвращены вам, и к тому же вы получите половину всех доходов.

– У вас бесценная тетушка, моя прелесть. Я подумаю над вашим предложением, а теперь поговорим лучше о других предметах.

С этими словами я притянул ее к себе. Она коснулась пальчиком своих губ и кивнула на дверь, как бы говоря: «Будьте благоразумны, мы не одни». Но поскольку я, не обращая внимания на ее просьбу, предпринял несколько благоприятных для меня движений, она решительно оттолкнула меня и скрылась в соседней комнате, хлопнув дверью. Я быстро оделся, испытывая сильное неудовольствие, но, несмотря на это, имел твердое намерение возобновить свои атаки. Однако оказалось, что они уже ушли, пообещав приехать вечером. «Черт возьми! – сказал я себе. – Осторожно! Здесь пахнет мошенничеством. Им нужны сто гиней. Исходя из сего и будем действовать, а не надеяться на случай». Гости явились с заходом солнца, и в ожидании ужина Шарпийон предложила партию виста.

– Разве вам не любопытно, – обратился я к ней, – узнать ответ на ваше утреннее предложение? Идемте со мной, и вы все поймете.

Мы прошли через две комнаты в третью, где я усадил ее на канапе.

– Вот в этом кошельке сто гиней.

– И вы отдадите их тетушке?

– С превеликой радостью, но только… – и я бросил ей пламенный взгляд, который она прекрасно поняла.

– Сегодня невозможно. Здесь все общество, и они могут подумать, что я торгую своей честью.

– Но я сам отдам деньги вашей тетушке.

Я повторил утренние эволюции, однако она сделала возмущенное лицо и воскликнула, что никакая сила в мире не заставит ее согласиться, и я могу надеяться только на время и на ее чувства. Я был вне себя от ярости и оставил свои притязания.

Я уже начал совсем забывать Шарпийон, но однажды утром ко мне явилась тетка мошенницы. Она принялась говорить об изумлении, в которое все семейство было повергнуто моим исчезновением. После нескольких напыщенных фраз она обратилась к истинной цели визита – ста гинеям.

– Мадам, если я забыл о данном обещании, спросите про него у своей племянницы – она не сдержала слова и отказала мне даже в столь незначительных знаках внимания, которые не затруднили бы и весталку. А вы прекрасно знаете, ваша племянница