Читать книгу - "Большое шоу в Бололэнде. Американская экспедиция по оказанию помощи Советской России во время голода 1921 года - Бертран М. Пэтнод"

разрушило особую атмосферу в штаб-квартире округа. По словам Чайлдса, Мюррей был женат на американке, живущей в Европе и ожидающей его возвращения. Однако вскоре после вступления в должность в Казани он вступил — или продолжал, неясно — в отношения с двадцатилетней Ниной Гавриловной Никитиной, привлекательной блондинкой, которая одно время руководила кухнями АРА и, похоже, осталась любимицей казанских американцев в самом невинном смысле этого слова.

В какой степени Мюррей несет ответственность за неудачный поворот событий, можно только догадываться. Что не вызывает сомнений, так это то, что вечером 28 января 1923 года Нина Никитина покончила с собой в комнате Мюррея в казанском доме персонала; что она прострелила себе голову, как говорят, из пистолета Мюррея; и что впоследствии Мюррей уехал  в Москву, став последней жертвой АРА от «нервного срыва».

Детали истории невозможно установить с какой-либо уверенностью из-за существования нескольких противоречивых версий произошедшего. Сам Чайлдс оставил после себя три отдельных отчета, которые в совокупности можно было бы квалифицировать как своего рода расследование этого эпизода в стиле моношомона, если бы не тот факт, что Чайлдса уже не было в России в то время, когда это произошло. Он узнал об этом только после миссии АРА от своих казанских коллег.

Первое описание Чайлдса появилось в анонимных документально-вымышленных мемуарах 1932 года «Перед падением занавеса». Здесь Нина — золотоволосая Хильда, в то время как безымянный Мюррей представлен как «незначительный, непочтительный человек, не уважающий других». Он не только соблазняет Хильду, но и «хвалится своим завоеванием», обращаясь с ней всего лишь как с «инструментом для своего сексуального удовлетворения». В этой версии, когда вульгарный американец возвращается из инспекционной поездки, подавленная Хильда использует его револьвер, чтобы покончить с собой.

В недатированной рукописи Чайлдса «Тридцать лет на Ближнем Востоке», написанной, вероятно, в 1950-х годах, Нину зовут «Вероника». Она «прелестный неиспорченный ребенок», ей «едва исполнилось восемнадцать», поразительно красивая, с волнистыми светлыми волосами викинга, которую все казанские американцы принимают как сестру. Входит злодей, опять же безымянный. Вероника встречает его и, «конечно, она влюбилась в него. Мнение женщины никогда не учитывается». Она беременеет, и его безразличие к этому обстоятельству приводит ее в отчаяние. Однажды он возвращается из инспекционной поездки, и Вероника, следуя за ним в его комнату, умоляет его только для того, чтобы он отмахнулся, когда заходит в ванную. Она хватает его револьвер и стреляет себе в висок.

Мемуары Чайлдса 1969 года «Прощание на дипломатической службе» несколько изменили сценарий. Здесь после того, как Мюррей, опять же неизвестный, соблазняет Веронику, казанские американцы настолько возмущены, что отзывают его в Москву. Но слишком поздно, ибо «ущерб был нанесен; она не смогла забыть его». Однажды Нина поворачивается к Джону Бойду и говорит: «Джон, ты никогда не должен забывать меня». Входит Ван Арсдейл Тернер, вернувшийся из инспекционной поездки, и направляется в ванную, чтобы побриться. Нина берет его пистолет из кобуры и пускает себе пулю в лоб.

Неясно, что вдохновило Чайлдса на создание этого последнего отчета, который, как он, должно быть, в свое время понял, наиболее далек от истины. Его более ранние, 1950-х годов, попытки реконструировать эпизод были мотивированы, по его словам, необходимостью опровергнуть версию, опубликованную в 1930-х годах Дюранти в книге «Я пишу, как мне заблагорассудится», которую он назвал «жалкой пародией на факты». Действительно, если преждевременный уход Чайлдса со сцены оставил ему возможность придумывать — и заново изобретать — отдельные детали истории, то переезд Дюранти за пятьсот миль в Москву и его простое мимолетное знакомство с действующими лицами трагедии позволили ему писать практически все, что ему заблагорассудится.

Дюранти даже появляется в первом акте драмы. Когда поднимается занавес, «Нина Николаевна» отправилась в Москву — откуда неясно — в поисках Мюррея, которому здесь дано имя «Джо Пэрротт». Очевидно, Нина встретила Пэрротта во время предыдущего визита в Москву. Поиски привели ее в квартиру Дюранти, которую Пэрротт снимал весной, пока репортер находился за пределами страны. Дюранти был явно очарован этой юной невинностью: «В ней было сочетание миловидности, глупости и молодости, которое нравится таким мужчинам, как я, которые зарабатывают себе на хлеб своим умом и рады отдыху».

Дюранти сообщает Нине, что Пэрротт перевели в Крым. Девушка явно одержима, как одна из «бабочек» Флеминга. «Раньше она довольно часто заглядывала ко мне и сидела, свернувшись калачиком, в большом кресле, ела конфеты и что-то бормотала о мистере Пэрротте, как она всегда его называла, и о том, какой он замечательный». Впоследствии они узнают, что Пэрротта перевели в Казань, к большому его последующему сожалению, он предлагает Нине переехать к своим родственникам в Казань и устроиться там на работу в АРА — и она уехала. «Она была фантастически ревнива в нездоровой русской манере», — заметил Дюранти о своей привязанности к Пэрротту. «Русские такие: они либо, как нам кажется, шокирующе легкомысленны и неразборчивы в сексуальных связях, либо настолько сильно преданы одному человеку, что доставляют адскую неприятность».

Второй акт начинается в Казани с того, что Нина приходит в ярость от ревности, узнав, что Пэрротт завел любовницу во время службы в Крыму. Теперь Дюранти утверждает, что если бы Пэрротт «просто ударил ее, все было бы в порядке». Вместо этого он придумывает небольшой план, чтобы подразнить ее. Он сочиняет фальшивую телеграмму с выражением любви своей крымской красавице и оставляет копию, чтобы Нина нашла ее. Когда она это делает, она приходит в отчаяние и в отсутствие Пэрротта стреляет в себя из его револьвера в его комнате. Он приходит домой с работы и в темноте натыкается на тело. Дюранти сообщает, что Нина «проделала тщательную работу, снесла себе затылок; пол был залит кровью и кашицей из мозгов». Тело было очень холодным, уверяет он своих читателей, так что Пэрротт был вне подозрений.

На данный момент все версии, по крайней мере, сходятся в том, что Нина выстрелила себе в голову и лежит мертвая на полу в доме персонала АРА. То, что происходит дальше, читается как дешевая беллетристика, независимо от того, чьему рассказу о событиях человек предпочитает верить.

По словам Дюранти, окружной инспектор Джон Бойд совершает хитроумный акт обмана. Он и еще один мужчина из АРА прибирают Нину, насколько это возможно, надевают на нее шляпу и пальто и провожают ее через парадную дверь к машине АРА. Все сделано так, чтобы выглядело так, как будто юная леди просто слишком много выпила. Ее везут в дом ее дяди, где ее родственники, работающие в сговоре с американцами, звонят в полицию, чтобы сообщить, что Нина покончила с собой в их доме. Таким образом, АРА спасена от скандала.

Все это можно было бы списать на богатое воображение Дюранти, если бы не тот факт, что две из трех версий