Читать книгу - "Нежные страсти в российской истории. Любовные треугольники, романтические приключения, бурные романы, счастливые встречи и мрачные трагедии - Сергей Евгеньевич Глезеров"

Когда дочь Елизаветы Васильевны Мария готовилась выйти замуж за Иосифа Гурко, в ту пору еще только начинавшего военную карьеру, свободолюбивые взгляды ее матери едва ли не стали помехой в женитьбе. Жених, будучи флигель-адъютантом императора Александра II, по заведенному порядку, должен явиться к государю, дабы испросить позволение вступить в брак.

«Очень, очень рад, — сказал государь, — давно пора тебе обзавестись семьей; искренно желаю тебе счастья; кто же твоя невеста?» Услышав, что она — дочь графини Салиас, государь мгновенно помрачнел: «Надеюсь, что дочь не разделяет образа мыслей своей матушки?»

«Могу уверить Ваше Величество, — отвечал Гурко, — что об убеждениях графини Салиас я могу судить только по слухам; никогда не высказывала она их в моем присутствии, ибо не может не понимать, что это было бы в высшей степени неуместно с ее стороны, если они действительно таковы, как приписывают ей». Государь махнул рукой и ушел в свой кабинет…

Верная спутница и правая рука генерала — М.А. Салиас

Свадьба состоялась (шел 1861-й г.), однако царь долго не прощал Иосифу Владимировичу его «политически неправильного» выбора. Молодые поселились в Царском Селе, где Гурко как будто бы находился в опале, к немалому удивлению своих сослуживцев, которые не имели и понятия о том, что произошло между ним и государем. Впрочем, через некоторое время гнев государя смягчился, и Гурко отправили командовать одним из кавалерийских полков на юге России, а затем назначили командиром конно-гренадерского полка в Петергофе.

«Семейная жизнь вполне его удовлетворяла, она была для него таким счастьем, выше которого он ничего не желал для себя. С женой он жил душа в душу, обожал ее, малейшая ее прихоть была для него законом. Марья Андреевна со своей стороны платила ему такою же любовью; следует заметить, однако, что характеры их были совершенно различны; она была бы не прочь окунуться в омут светской жизни, играть видную роль, найти пищу своему тщеславию, — словом, отличалась наклонностями, находившимся в резком противоречии с чисто спартанскими свойствами характера ее мужа», — отмечал Феоктистов.

Сохранилось письмо Иосифа Гурко, написанное вскоре после его женитьбы, когда его командировали для рекрутского набора в Вятку и адресовано жене Феоктистова. «…От души не желаю Вам испытать такую долгую и дальнюю разлуку с Вашим мужем. А что меня особенно тревожит, это то, что Мари, лишенная, как Вы знаете, всякой силы воли и характера, не сумеет найти в самой себе достаточно твердости, чтобы покориться судьбе и терпеливо перенести эту разлуку. Ради Бога, поддержите ее морально.

Ее письма так мало говорят мне об ее моральном настроении, что я решаюсь прибегнуть к Вам с покорнейшей просьбой написать мне, если у Вас найдется свободная минута, по чистой совести, как Мари себя чувствует, как переносит свое горе, здорова ли она, спокойна ли она; что меня особенно тревожит, это — чересчур плодовитое ее воображение… За каждый раз, что Вы посетите мою жену, я, вернувшись, поклонюсь Вам в ножки».

Несмотря на огромную привязанность к семье, современники отмечали, что для Иосифа Гурко не существовало ничего выше военного дела. Его звездным часом стала Русско-турецкая война на Балканах. После нее царь поставил Гурко во главе гвардии, что вызвало гнев друзей наследника цесаревича, будущего Александра III.

Иосиф Владимирович поселился в собственном имении со своей хворавшей в ту пору женой, которая ездила к мужу на театр военных действий и схватила там изнурительную лихорадку. Конечно, лечить жену лучше в Петербурге, но Гурко не захотел оставаться в столице, где непременно стали бы распускать слухи, будто он старается получить какое-нибудь назначение.

«Только и возможно жить, как я живу, — писал он Феоктистову, — то есть в деревне, никого не видя и стараясь никого не видать. Было бы у меня состояние, был бы я свободный человек». Генерал помышлял об отставке, и только недостаток средств удерживал его…

Однако вскоре Гурко был снова востребован: страна бурлила, тон задавали нигилисты, царю потребовались сильные фигуры для наведения порядка. Гурко получил приказание явиться в Петербург и занять пост столичного временного генерал-губернатора. Он принял назначение с тяжелым сердцем, поскольку дорожил репутацией, приобретенной на военном поприще, и опасался, что она пострадает, поскольку ему придется заниматься не свойственной ему полицейской деятельностью.

Между тем оправившаяся от болезни Мария Андреевна, наоборот, осталась очень довольна новым назначением мужа (увы, ей было присуще тщеславие). Вся петербургская знать заискивала перед Иосифом Гурко, его засыпали приглашениями, от которых почти всегда отказывался, но Марии Андреевне это льстило… Впрочем, все свои недостатки она искупала нежной любовью к своему мужу и детям.

Спустя несколько лет он вернулся в деревню и жил там совершенно уединенно, тем более что поблизости от поместья не находилось буквально ни одного знакомого ему семейства. Позже его назначили генерал-губернатором Одессы, а затем отправили служить в беспокойный польский край. Супруга Мария Андреевна всегда неотступно была рядом с ним. Причем, будучи в Польше, она стала правой рукой мужа.

В краковской газете Czas напечатали ряд статей, озаглавленных “Marya Andreewna”, в которых она изображена чуть ли не главною руководительницей своего мужа в делах внутреннего управления Польшей. Ирония истории: ее мать была горячей поборницей польской свободы, а дочь была полной противоположностью, и поляки возненавидели ее…

В 1894 году Иосиф Гурко вышел в отставку и произведен в генерал-фельдмаршалы.

…Неизвестно, в чем секрет, но в семействе Иосифа Гурко рождались только мальчики.

«Трудно было бы указать на более чадолюбивого отца, — писал Феоктистов про Гурко-старшего. — Судьба его не пощадила: двое младших его сыновей в разное время умерли в раннем, почти младенческом возрасте, и надо было видеть его страдание, — он рыдал по целым дням как ребенок; даже долго спустя лицо его мучительно искажалось, если кто-нибудь неосторожно упоминал о понесенной им утрате».

Трагична оказалась судьба еще двух сыновей. Евгений погиб на дуэли в 1891 году, в возрасте двадцати пяти лет. Николай, лейтенант Гвардейского морского экипажа, в пух и прах проигрался в карты в Монако и, дабы отыграться, попытался ограбить отдыхавшего в Монте-Карло отставного госсекретаря А.А. Половцова. Афера не удалась, Николая Гурко арестовали. Не дожидаясь суда, он покончил с жизнью, отравившись ядом, доставленным ему братом…

Трое сыновей Иосифа Гурко после Октябрьской революции активно участвовали в Гражданской войне на стороне белых, а потом оказались в эмиграции. Василий Гурко, генерал от кавалерии, жил в Италии, активно участвовал в деятельности Русского общевоинского союза. Владимир Гурко,