Читать книгу - "Нежные страсти в российской истории. Любовные треугольники, романтические приключения, бурные романы, счастливые встречи и мрачные трагедии - Сергей Евгеньевич Глезеров"

Разумеется, жизнь ее в полном одиночестве в деревушке, рядом с тюрьмой, не была красна; но она пробыла здесь, покуда меня не освободили. В течение первого года ей разрешали свидание со мной только раз в два месяца, и то в присутствии надзирателя, сидевшего между нами. Но когда она твердо выразила намерение остаться в Клэрво, ей разрешили видеть меня ежедневно в одном из домиков, лежащих в тюремной ограде, где находился караульный пост. Пищу мне приносили из той гостиницы, где жила жена. Впоследствии нам позволили даже гулять в саду смотрителя под строгим надзором сторожа. Один из товарищей обыкновенно присоединялся к нам во время этой прогулки».

Петр Алексеевич и Софья Григорьевна Кропоткины

Все это время освобождения Кропоткина добивались левые депутаты французского парламента и общественные деятели, в том числе и русские эмигранты. И не напрасно: в начале 1886 года он вышел на свободу. «Мое освобождение, — писал он, — означало также освобождение моей жены от ее добровольного заключения в деревушке у тюремных ворот».

Вскоре Кропоткины перебрались в Британию, где жили вплоть до Российской революции 1917 года. 15 апреля 1887 года в пригороде Лондона у Петра Алексеевича и Софьи Григорьевны родился долгожданный ребенок — дочь Саша.

Жизнь Кропоткина наполнена постоянной политической деятельностью. Он писал труды, сотрудничал во многих европейских анархических изданиях, готовил научные статьи в английских и американских журналах. В Британии ему было спокойно и комфортно, правда, заискивать перед британскими властями, дававшими ему «крышу», Кропоткин не собирался.

Характерный случай: на банкете лондонского королевского Географического общества в 1908 году председатель предложил обязательный тост за королеву. Все встали, кроме Кропоткина, культ королевы противоречил его убеждениям. Возникла неловкая пауза, председатель нашелся и разрядил напряженную ситуацию словами: «За королеву и князя Кропоткина».

Софья Григорьевна — верная жена и соратница: выступала с лекциями, участвовала в организации помощи политзаключенным в России, знавшие семью Кропоткиных неизменно отмечали, что Софья Григорьевна была великой труженицей.

В годы, которые советские историки называли столыпинской реакцией, Софья Григорьевна организовала Комитет помощи ссыльным, собирала пожертвования и пересылала деньги в Россию. Причем в политическом мире русской эмиграции она была вполне самостоятельной фигурой, пользовавшейся большим уважением. Много лет переписывалась со многими видными деятелями социалистического движения на Западе, и все это время она успевала заниматься воспитанием дочки.

«Повесть Тургенева “Накануне” определила с ранних лет мое отношение к женщине, и, если мне выпало редкое счастье найти жену по сердцу и прожить с ней вместе счастливо больше двадцати лет, этим я обязан Тургеневу», — отмечал Петр Алексеевич Кропоткин.

Кстати, в 1903 году за границей у Кропоткина побывала Екатерина Брешко-Брешковская, к тому времени прошедшая уже все круги ада российских тюрем и каторги. По сравнению с ней те перипетии, в которых довелось побывать Кропоткину, просто сущие мелочи… Равного общения между бывшими соратниками не получилось: Кропоткин показался Брешко-Брешковской слишком домашним, оторванным от реальной жизни…

В июне 1917 года Петр Алексеевич Кропоткин с женой вернулись в Россию. От предложенного ему поста министра Временного правительства он отказался, заявив: «Я считаю ремесло чистильщика сапог более честным и полезным делом». Отказался и от пенсии в 10 тысяч рублей ежегодно, и от автомобиля: «Нет, уж мы лучше на извозчике».

К Октябрьской революции Петр Алексеевич отнесся двойственно: о народной революции он всегда мечтал, но концентрация власти в руках одной партии его совершенно не радовала. Большевики поначалу пытались использовать имя Кропоткина в свою пользу: ему предложили квартиру в Кремле, хороший паек. Нарком просвещения Анатолий Луначарский написал жене Кропоткина письмо, где просил воздействовать на Петра Алексеевича, чтобы тот не отвергал помощи, исходящей от власти. Но тот твердо отказался.

В июле 1918 года он поселился с женой в подмосковном городе Дмитрове, получив «охранную» грамоту за подписью Ленина. Тем не менее последние годы жизни Кропоткина для него очень тягостные, русская революция, о которой он мечтал всю жизнь, принесла совсем не то, что он хотел. Многие соратники Кропоткина стали политзаключенными уже в тюрьмах Советской России… да и быт был очень тяжелым. Софья Григорьевна взяла на себя обработку огорода и весь груз повседневных забот…

В начале февраля 1921 года Кропоткин, которого называли «дедушкой русской революции», умер от воспаления легких. Отношения его с большевиками к концу его жизни стали уже напряженными, тем не менее похороны идеолога анархизма прошли с огромной торжественностью. Хотя власти услышали много нелицеприятного для себя: ученики Кропоткина выражали «решительный протест против нового деспотизма, подвластных палачей, дискредитации социализма, правительственного насилия, растоптавшего революцию».

Софья Григорьевна взяла на себя сохранение памяти о муже. Она занималась собиранием его архива, организацией Мемориального музея в Москве. После кончины Софьи Григорьевны 15 декабря 1941 года Дмитровский музей фактически прекратил свое существование. Вновь он открыл свои двери для посетителей только в сентябре 2014 года.

Что же касается дочери Петра Алексеевича и Софья Григорьевны Александры, родившейся в 1884 году, то она училась в Англии, в 1917–1921 годах жила в России, затем перебралась в США, где вышла замуж за журналиста Лоримера Хаммера.

Роман с трехлинейкой

Легендарная мосинская винтовка-трехлинейка известна в России, пожалуй, так же, как автомат Калашникова. Это своего рода русский оружейный бренд. Принята на вооружение русской армией 8 апреля 1891 года, отлично зарекомендовала себя на Русско-японской, Первой мировой, Гражданской войнах, послужила даже в Великую Отечественную. Более того, ее закупали многие страны мира… При чем же тут любовная история? А при том, что свой «гонорар» за изобретение оружейник-конструктор Сергей Иванович Мосин потратил на «выкуп» своей будущей жены Варвары Николаевны у ее собственного мужа. Вот такая удивительная коллизия!..

В 1875 году Сергей Иванович Мосин с золотой медалью окончил Михайловскую артиллерийскую академию и в чине капитана направлен на Тульский оружейный завод — помощником начальника инструментальной мастерской. Отправиться именно в Тулу Мосина заставили и обстоятельства семейного характера: его отец уже долгое время находился на службе у тульских помещиков Арсеньевых.

Однажды, когда в 1879 году Сергей Мосин отправился навестить отца в имение Арсеньевых Судаково, он увидел жену хозяйского сына Варвару Николаевну, которая своему мужу годилась в дочери — она была вдвое младше его и настолько покорила сердце Сергея Ивановича, что он сразу же признался ей в любви.

Варвара Николаевна — племянница писателя Ивана Сергеевича Тургенева — дочь его брата Николая Сергеевича, а ее муж