Читать книгу - "Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга II - Константин Маркович Азадовский"

говоря о достоинствах текстового материала Гильфердинга, сопоставляет его с менее тщательными записями Рыбникова, который записывал не с голоса, а со слов, опрозаичивал стих. У Гильфердинга были свои недостатки, но по сравнению с прежними собирателями его записи для того времени были вершиной. Со стороны оценки Гильфердинга как собирателя статья М. К. меня удовлетворяет. Что касается статьи Гильфердинга «Олонецкая губерния и ее рапсоды», то в ней дан ряд наблюдений и истолкований их, и М. К. вполне правильно, критически отнесся к этой статье. Чтобы уяснить идеологическую направленность Гильфердинга, нужно было окружить эту статью рядом других работ его, и это было сделано М. К. Азадовским вполне правильно. <…>

С некоторыми замечаниями В. Г. Базанова А. М. Астахова соглашается, напр<имер> (1 стр.) о том, что все собиратели <18>60‑х гг. поставлены в один ряд, неправильно также утверждение, что советская фольклористика только развила метод Гильфердинга. Все остальные критические высказывания абсолютно неправильны. То, что говорил Вл<адимир> Як<овлевич> Пропп вызвано тем, что он не вчитался в статью. С рядом высказываний П. Г. Ширяевой не согласна, потому что они не подтверждаются самим текстом. Не согласна с замечанием, что Марк Константинович хотел «поднять» Гильфердинга. Как раз он его «опустил», но сделал это в меру. Правильно ли высказывание насчет панславизма – не знаю – как должно звучать. Может быть, здесь действительно надо внести некоторые уточнения. Концовка статьи дает обобщение. Считаю эту статью вполне правильной, доброкачественной, нуждающейся лишь в некоторой редакционной правке.

В. Г. БАЗАНОВ. Если согласиться с Владимиром Яковлевичем, то вообще нужно похоронить Гильфердинга и вовсе его не издавать. Ошибка М. К. в том, что он старался сделать Гильфердинга хуже, чем он есть (в связи с панславизмом) и мало уделил внимания Гильфердингу как собирателю. Почувствовав, что он слишком снизил Гильфердинга, М. К. пытается его реабилитировать, утверждать, что он шел в духе «Современника» и является чуть ли не духовным отцом Астаховой и Соколова. Нам не нужно ни улучшать, ни ухудшать Гильфердинга. Под влиянием освободительного движения эпохи Гильфердинг сумел подняться выше, чем он был в <18> 50‑е – <18> 60‑е годы. Тогда оправдано будет и издание Гильфердинга. Вопрос о панславизме надо пересмотреть.

А. М. АСТАХОВА, подводя итог высказываниям, говорит, что все сошлись на том, что статья после внесения в нее необходимых редакционных изменений может быть опубликована.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ А. Астахова

СЕКРЕТАРЬ В. Кравчинская[74].

Не стоит обманываться насчет «либеральной», казалось бы, резолюции коллег-фольклористов о статье М. К. («…может быть опубликована»). Все участники обсуждения прекрасно понимали, что последнее слово в данном случае не за ними, а за новой дирекцией. Понимали также, что обсуждение статьи М. К. носит ритуальный характер и даже, кажется, не слишком заботились об аргументации. И уж ни у кого, надо думать, не возникало сомнений в том, что М. К. – справедливы или не справедливы были частные (в целом весьма противоречивые) суждения по поводу его статьи – не станет ее переделывать по замечаниям Кравчинской и Ширяевой.

К середине лета дирекция Пушкинского Дома произнесла, наконец, последнее слово: статью снять и заменить новой; исчезла также фамилия Азадовского как ответственного редактора четвертого издания «Онежских былин».

В августе 1949 г. М. К., отдыхавший в то время с семьей в Доме творчества писателей в Дзинтари под Ригой, получил от Издательства Академии наук официальное письмо, датированное 10 августа:

Многоуважаемый Марк Константинович,

доводим до Вашего сведения, что на основании отношения Института русской литературы от 20 июля с<его> г<ода> ввиду Вашей болезни мы должны будем расторгнуть существующий с Вами договор за № 220 от 5 февраля с. г. с уплатой по нему Вам 60%, как обусловлено в договоре, а на остальную сумму заключить договор с вновь назначенным редактором А. Т. <так!> Астаховой.

И. о. директора Л<енинградского> О<тделения>

Изд-ва АН СССР Д. Рыжаков.

В тот же конверт было вложено и второе уведомление:

Многоуважаемый Марк Константинович,

на Вашу статью в сборнике «Онежские былины», т. 1, собранные А. Ф. Гильфердингом, договор нами не заключался. Решением Ученого Совета Ин<ститу>та Русской литературы статья снята и заменена новой, хотя она и была набрана. Возвращаем Вам рукопись статьи.

И. о. директора Л<енинградского> О<тделения>

Изд-ва АН СССР

Д. Рыжаков.

Редактором нового издания «Онежских былин», как видно из первого письма, была назначена А. М. Астахова; ее имя как ответственного редактора значится на титульном листе всех трех томов этого издания, выпущенного в 1949–1951 гг.

Первый том четвертого издания вышел в конце 1949 г. «Видели ли первый том „Онежских былин“ Гильфердинга, „под ред. А. М. Астаховой“? – спрашивал М. К. в письме к Оксману от 13 января 1950 г. – Вот у меня и еще прибавился псевдоним. Зато обратите внимание на вступительную статью»[75].

Автором вступительной статьи был, по согласованию с руководством Пушкинского Дома, В. Г. Базанов. О болезненной реакции М. К. на появление этой статьи можно судить по его письму к В. Крупянской (10 марта 1950 г.):

У нас был занятный разговор (дней 10 тому назад) по телефону[76] о его <Базанова> статье в книге «Онежские былины». Я ему сказал, что в статье о Гильфердинге было бы приличнее писать о Гильфердинге, чем о человеке, у которого рот зажат и он не может ответить.

В процессе нежной беседы он признался, что заимствовал из моей рукописной статьи ряд моих мыслей, но «не мог по вполне понятным причинам на меня сослаться».

«Зачем же было заимствовать?» – скажете Вы и каждый порядочный человек. Но это уже лежит за пределами нашего с Вами миропонимания.

Добавим, что первый том «Онежских былин» открывался информативной справкой, в которой излагалась история предыдущих изданий. Очевидно, что этот текст, озаглавленный «От редакции» и сохранившийся, видимо, в первоначальном виде, принадлежал перу редактора, то есть М. К. (о чем в новом издании, само собой, не упоминалось).

Возвращенная издательством рукопись статьи пролежала в письменном столе М. К. вплоть до его смерти; он ни разу к ней более не прикоснулся.

Та же судьба постигла и все коллективные проекты сектора. Восьмой том «Советского фольклора», составленный еще до войны и переработанный наново в 1946–1948 гг., по-прежнему значился в годовых рабочих планах сотрудников. Весной 1949 г. – после изгнания М. К. из Пушкинского Дома – этот том был «передоверен» В. Г. Базанову, назначенному ответственным редактором и написавшему к нему вступительную статью («Задачи советской