Читать книгу - "Урал грозный - Александр Афанасьевич Золотов"

так усерден он,                           моряк бездомный, как будто строит не завод,                                          а дом. Со всячинкой он:                          добр, и бескорыстен, и сух, и грубоват,                            но на войне дела важнее всех характеристик, лишь их рекомендация в цене. Вот в паре с коротышкой-балагуром угрюмый малый, длинный, как верста. У этих специальность —                                     арматура, для них ничто —                          любая высота. К ней оба друга равнодушней кошек, чем долговязый чрезвычайно горд: — Где мы чего,—                          он говорит,—                                              не сможем, там ничего не сможет                                   даже черт! — Немало тут работников отменных, и мы зовем стахановцами их. Что их сплотило?                           Заводские стены и мужество героев фронтовых. Метет метель,                       и все теснее в мире — вокруг лишь хлопья белые видны. Идет рассвет по трудовой Сибири, идет с Востока в сторону войны. Оттуда вести горькие такие, и всеми нами на правах родства повелевает разоренный Киев, и Минск,             и затемненная Москва, повелевает Ленинград и Таллин, короче —               весь воюющий народ. Уже, быть может,                           спрашивает Сталин: — Когда, товарищи,                               сдадим завод?

Крыша

Мчит по равнине конница метели — вся белая,               подобранная в масть. Вот всадники подъем преодолели, уральским склоном овладеть стремясь, вот победили в схватке рукопашной и бросились на крутизну бугра, а ветер —               генерал их бесшабашный — осипшим голосом                            орет «ура». Захваченный гривастыми конями, склон брустверами снежными оброс. Малиновое солнце,                              словно знамя, над высотою вывесил мороз. И на снегу уже скрипят полозья, и стелятся туманы поутру... Мы кроем крышу.                           Кроем на морозе и на пронизывающем ветру. Под нами, словно сердце великанье, ритмично молот паровой стучит. Уже завод наш                      получил заданье, хоть кровлею пока и не покрыт. Уже умелый мастер с Украины встал у станка,                      на пост свой боевой, и круглосуточно поют машины: «Дай все, что можешь!                                  Дай любой ценой!» Мы кроем крышу.                           С этою работой покончим,               и строительство сдано. Но не один завод построен:                                          что-то и в душах у людей возведено. Да, здесь не все, но многое ты понял и осознал ту истину хотя б, что дни, прошедшие в трудбатальоне, для всех нас —                       важный жизненный этап. Здесь начали мы воевать с врагами, но дело было не в одних врагах, а в том еще, что долгими годами нам жить мешало, путаясь в ногах. Да, поначалу спотыкались ноги, и все ж за это упрекать грешно: не всем ведь по асфальтовой дороге дойти до смысла жизни суждено. Ведь мы впервые Родину узрели шагающей с оружием в руках, в прожженной и простреленной шинели, а не в нарядных праздничных шелках. И мы, пройдя под орудийный грохот, лишь постепенно выровняли шаг. Быть может, это очень-очень плохо, да что поделать,                         если это так. Но время шло,                        и моего героя меняло не по дням, а по часам. Ведь он не только это зданье строил, он заново отстраивался сам. Сначала новое частицей малой входило в душу,                         но и эта часть все лучшее