Читать книгу - "Урал грозный - Александр Афанасьевич Золотов"

мосты. Псы-рыцари летят на самолетах. Темнеют свастик черные кресты.

В годы Великой Отечественной войны Смуул оказался в эвакуации на Урале. Он, как боец строительного батальона, участвовал в строительстве Чебаркульского металлургического завода. Потом работал на селе, помощником тракториста. Как только позволило здоровье, записался добровольцем в Эстонский национальный корпус.

Именно в эти нелегкие годы Юхан Смуул начал писать стихи. Первый его сборник вышел вскоре после окончания войны. За ним последовали другие книги.

Наиболее значительным произведением о судьбе молодого поколения эстонцев в годы военных испытаний стала поэма Смуула «Я — комсомолец». Первая ее часть рассказывает о юношеских годах героя, его жизни в буржуазной, а затем советской Эстонии; вторая и третья части — о работе юноши на Урале; последняя — о службе в Советской Армии, подготовке к боям, вступлении в комсомол.

В 1951 году за сборник «Стихотворения. Поэмы» Юхан Смуул был удостоен звания лауреата Государственной премии СССР.

В том же 1951 году Юхан Юрьевич Смуул вступает в Коммунистическую партию.

Смуулом написано немало и прозаических произведений, в том числе сборник очерков и новелл «Письма на деревни Сыгедате», гротескно-юмористическая повесть «Удивительные приключения мухумцев на Празднике песни», сатирическая пьеса «Вдова полковника, или Врачи ничего не знают» и др.

Особое место в творчестве писателя занимают путевые дневники «Ледовая книга», написанные во время путешествия в Антарктиду на дизель-электроходе «Кооперация». Это рассказ очевидца и участника о том, как совершается «то великое, что требует смелости, мужества, выдержки и железной дисциплины», как в условиях суровой зимовки живут и трудятся люди — носители новой социалистической морали. В 1961 году за «Ледовую книгу» писателю была присуждена Ленинская премия.

Спустя четыре года после первого Смуул совершает новое путешествие в составе научной экспедиции в Японском море. Итогом поездки стала книга «Японское море, декабрь».

Юхан Смуул избирался председателем Союза писателей ЭССР и членом правления Союза писателей СССР, был депутатом Верховного Совета СССР двух созывов.

Я — КОМСОМОЛЕЦ[34]

(Отрывки из поэмы)

Любой ценой

Морозцем издали дохнула тундра на черноту проселочных дорог, и стал светлее предвечерний сумрак, лишь начал падать реденький снежок. Уральский снег!                        Он будто бы в новинку, а ведь совсем такой же, как у нас, и Кадак, на язык поймав снежинку, в том удостоверяется сейчас. Возможно, и над побережьем нашим сегодня сеется такой же снег, и выбеленный путь уже украшен следами пешеходов и телег. Пестра, как вязаная рукавица, оттаявшая поутру земля, но первый снег на солнышке искрится, сородичей моих не веселя. Не вьюгами и не морозным ветром страшит их первая зима войны, а тем, что краем их владеет недруг и лишь обидой закрома полны. Снег расстилает полог свой широкий на черноту проселочных дорог, а со строительных лесов высоких срывается ноябрьский ветерок вслед перелетной стае запоздалой... Но нам сегодня не до птичьих стай. Мы слышим с фронта:                                  — Самолетов мало! — Мы слышим с фронта:                       — Все, что можешь, дай! — Мы слышать это не переставали, лишь этим жили мы со всей страной, с тех пор как снова                            нам напомнил Сталин, что надо победить                            любой ценой! И в сумерках ноябрьского восхода, и на закате,                    и во тьме ночной мы воздвигаем корпуса завода, и мы воздвигнем их                              любой ценой! По первопутку двинулась на запад, снег рассыпая, ранняя зима, и Кадаку припомнился внезапно его такой далекий Сарема. И сразу, подобравшись поневоле, еще быстрей задвигался мой друг: всю силу скорби, горести и боли вложил он в точные движенья рук. Всего одним движеньем кирпичина кладется в стену:                          ляжет и — конец! Он точен, Кадак,                        но не как машина, а как сосредоточенный творец. Уж он не думает, что мы напрасно растрачиваемся на пустяки. Нет, и ему и всем нам                                  стало ясно, что мы — бойцы,                         хоть не фронтовики. Как у солдат,                   у нас вошло в привычку все отдавать задаче боевой. Мы поутру,                 закончив перекличку, идем на стройку