Читать книгу - "Бабий Яр. Реалии - Павел Маркович Полян"

принял решение №26, согласно которому в Киеве должен быть открыт музей «Бабьего Яра» — филиал Музея истории города Киева[963]. В 1995 году, накануне 55-летия катастрофы, аналогичное решение принял и Кабинет министров Украины. Мэр Киева Александр Омельченко выделил Еврейскому совету Украины (председатель Илья Левитас) в аренду часть нуждающегося в ремонте здания бывшего клуба им. Фрунзе на Московской[964] площади, напротив автовокзала.

А в 1998 году город принял свою недвижимость назад — так и не отремонтированной и со списанием долгов по арендной плате.

Далее — горькая цитата из Левитаса:

Из выделенных 2500 кв. м 1060 кв. м целевым назначением отдавалось для музея «Бабий Яр», который становился филиалом Музея истории Киева, пребывая на его балансе. Однако за три года владения этим зданием мы не могли найти спонсора для его ремонта: ни еврейские организации, ни бизнесмены не дали ни копейки на ремонт. Все это время помещение пустовало, и за его сохранность Еврейский совет задолжал государству более 40 тыс. гривен. В итоге здание было возвращено городу, а мэр Киева

А. Омельченко списал накопившийся долг. Но вопрос о создании музея не снимался с повестки дня[965].

В сущности, это была первая серьезная попытка создать в Киеве мемориал Бабьего Яра.

Но попытка совершенно провальная, зафиксировавшая полную несостоятельность — главным образом моральную и историческую — еврейского социума, неготовность к азам своей миссии в отпущенной на свободу Украине. И государство, и город в 1990-е были бедны, как синагогальные мыши, а украинско-еврейский олигархат все еще не насосался всласть и «ничего лишнего» — для души, хотя бы и еврейской — позволить себе не мог.

В иерархии приоритетов при распоряжении сверхприбылью еврейская и культурная филантропия шли у богатых евреев не в арьергарде, а в обозе — далеко позади интересов развития бизнеса, личного и семейного сверхпотребления или бирюлек престижности вроде футбольных клубов и отреставрированных храмов. Иначе, наверное, и быть не могло: не стоит подозревать классический олигархат на стадии раннего и дикого накопления в повышенном культурном уровне, — публика это специфическая, вечно балансирующая между палаццо и бараком, так что исключения тут в лучшем случае единичны. Ситуация начнет медленно меняться в 2000-е и, особенно, в 2010-е, когда все они оторвут свои губки и зубки от титек и, облизываясь, переведут дух. Всех-всех переплюнет, как всегда, Игорь Коломойский, поставивший у себя в Днепре в 2012 году за сто миллионов долларов крупнейший в Европе Еврейский общинный дом «Менора»!

Но во второй половине 1990-х никакой Коломойский, Рабинович, Фукс, Хан или Пинчук ни гроша в своих бюджетах на память о Холокосте не наскребли[966]. Проект Музея Бабьего Яра напротив автовокзала закрылся (точнее, накрылся) в 1998 году, а город, повторю, списал Левитасу все долги за многолетнюю аренду.

Среди причин этого фиаско была еще одна — второстепенная, но тоже значимая: собственно местоположение предполагаемого Музея. Московская площадь — это слишком далеко от Бабьего Яра!

Забегая вперед: следующее фиаско, которое поджидало за поворотом, стрясется, отчасти, по причине прямо противоположной: уж слишком Бабий Яр близко!

1999-2004. Памятники 1999-2004 годов

В 1999 году «Киевпроект» разработал «Историко-градостроительный опорный план территории Бабьего Яра...», по которому были откорректированы границы охраняемых зон: «зона охраняемого ландшафта» (территория Бабьего Яра вплоть до улицы Олены Телиги) и «археологическая охранная зона» (территория Кирилловских богоугодных заведений, стадион «Спартак», больница).

Но начиная с 1992 года — с памятного креста оуновцам — памятники в Бабьем Яру стали появляться один за другим, словно грибы из грибницы. Каждая категория неохваченных ими жертв торопилась застолбить свои делянки, не слишком заморачиваясь основаниями для этого.

При этом сама зона уже не ограничивалась мысленной привязкой к несуществующему более оврагу, а захватывала прилегающие районы, в частности Сырца и Куреневки.

Еще в 1991 году на территории бывшего Сырецкого концлагеря[967] должен был открыться памятный знак жертвам Сырецкого лагеря, огромные землянки которого в свое время возвышались (если это слово только применимо к землянкам) почти прямо над яром. Но произошло это, согласно В. Нахмановичу, только в 1999 году[968].

Своеобразным символическим почином можно считать и памятование в 1995 году жертв Куреневской катастрофы. Перед зданием Подольского трамвайного депо (улица Кирилловская, 132) тогда была установлена памятная гранитная стела с надписью на русском (sic!) языке: «Тут на територии трамвайного депо им. Красина 13 марта 1961 года трагически погибли при исполнении служебных обязанностей во время Куреневской катастрофы...» — и далее 50 имен в два столбца — и в самом низу: «Вечная память!»[969]

В 1999 году во дворе дома 22а по улице Академика Грекова открыли памятник расстрелянным киевским футболистам — гранитный куб с символически выбитой гранью, в котором застыл бронзовый футбольный мяч[970]. Тут же металлическая табличка с надписью на украинском языке:

На этом месте во время немецко-фашистской оккупации города Киева в 1941-1943 годах были расстреляны военнопленные, футболисты киевского «Динамо» и мирные жители Украины. Вечная им память и слава.

Заметьте: несмотря на уже 1999 год, евреев как таковых в данном «шортлисте» жертв Бабьего Яра еще нет!

Вы спросите: почему этот памятник возник именно здесь? А потому что в 1964 году здесь были найдены останки советских военнопленных, и на одном из трупов якобы была... футбольная бутса!

Впрочем, вопрос этот явно из разряда лишних, коль скоро и сам тот прославленный футбольный «матч смерти», состоявшийся 9 августа 1942 года, в котором украинская команда «Старт», представлявшая хлебозавод, выиграла у немцев, легендарен лишь в том смысле, что мифологичен и кинематографически закреплен. Сюжет фильма 1962 года «Третий тайм» режиссера Евгения Ефимовича Карелова (1931-1977) по сценарию Александра Борщаговского восходит к серии футбольных матчей в Киеве между немецкими, венгерской, русской и украинской футбольными командами, состоявшимися в 1942 году. Изложенная в фильме версия событий к реальности отношения не имела, но сам фильм — о героизме футболистов-патриотов, не испугавшихся угрозы смерти и победивших в игре футболистов-оккупантов, что называется, зашел: в 1963 году в прокате его посмотрело 32 млн человек!

Этот же самый футбольный миф запечатлелся в Киеве (не в Бабьем Яру, но к годовщинам расстрелов 1941 года) еще двумя памятными знаками, поставленными в советское время: первый — гранитная скала с горельефными фигурами четырех футболистов — установлен 19 июня 1971 года на стадионе «Динамо», а второй — в 1981 году на стадионе «Старт» (бывший «Зенит»), на котором, собственно, и проходил тот матч[971].

В 1999 году между улицами Рижской и Щусева на