Читать книгу - "Секретные коммандос - Джон Л. Пластер"

Шеф SOG пытался сохранить одну роту Хэтчет Форс в Дананге и еще одну в нашем лагере в качестве экстренных сил для спасения военнопленных и сбитых пилотов, но штаб MACV и Объединенный комитет начальников штабов одобрили только по взводу из сорока человек в каждом месте. Поскольку для таких небольших специализированных спасательных сил был исключительно важен уровень индивидуальной выучки, шеф SOG решил сформировать новые взводы, каждый из которых состоял из трех разведывательных групп, названных Взводами боевой разведки (Combat Recon Platoon) Один и Два (CRP-1 и CRP-2). В Контуме в CRP-2 вошли две мои старые группы — РГ "Калифорния" Дональда Дэвидсона и РГ "Гавайи" Леса Дувра — плюс РГ "Западная Вирджиния" Ларри Крамера. Взвод возглавил сержант первого класса Дональд "Рейнджер" Мелвин, который долго и усердно готовил их, прежде чем они взяли на себя спасательные функции тем летом.

Между тем, обычный темп разведывательных операций продолжался, но я начал задаваться вопросом, с какой целью? Однажды днем я приготовился высадить группу к северу от Бенхет, в десяти милях к западу от старого лагеря Сил спецназначения Дакшеанг, ставшего теперь лагерем Рейнджеров южновьетнамской армии. Когда "Кобры" снизились, чтобы осмотреть LZ, Пантера Ведущий заметил десятки солдат в форме, размахивающих руками и бегущих в укрытие. Район цели был одобрен штабом провинции, который сообщил, что поблизости нет своих. Я сказал Пантере Ведущему: "Расстреляй их". Он сделал заход, но не открыл огонь, потому что начали срабатывать красные дымовые гранаты — универсальный сигнал к прекращению огня. Я связался с расположением, где наш S-3 получил у провинции Контум подтверждение, что никаких своих там нет. Я снова сказал Пантере Ведущему: "Расстреляй их", но он не стал, потому что счел это неправильным. Благодарение богу за его интуицию, потому что через несколько минут командир Дакшеанга наконец признался, что солгал начальнику провинции, это была его рота Рейнджеров, прячущаяся в джунглях за много миль от того места, где, по его утверждениям, она находилась, чтобы избежать боев с NVA. Это был тот самый южновьетнамский командир, прославившийся годом ранее тем, что во время осады продавал воду и пайки собственным солдатам.

Это была крупнейшая за многие месяцы операция южновьетнамцев вблизи границы, и она оказалась полным мошенничеством.

В Лаосе ситуация была не лучше. В разведотделе Кови в Плейку я прочитал донесение о захвате силами NVA Аттапы, над которым я пролетал несколько недель назад. Не было никаких отчаянных боев, ни даже настоящего столкновения: когда появились силы NVA, Королевская лаосская армия просто сбежала.

Также благодаря разведданным Кови я впервые понял общую картину в Лаосе, осознание которой разрывало меня так же, как и потеря Фреда Крупы. Годами нам говорили, что пределом проникновения SOG в Лаос была оперативная граница, что "кто-то другой" атаковал противника с другой стороны, явный намек на то, что некие секретные силы ведут параллельную тайную войну в глубине Лаоса. Это, как я узнал, вряд ли было правдой. Да, граница существовала, и да, посол США в Лаосе контролировал эту территорию, которая включала сотни миль дорог и сотни вражеских автопарков с грузовиками, складов снабжения и базовых лагерей, но на земле там ничего не происходило.

А как же партизанский вождь Ванг Пао и его храбрые воины-хмонги, сражающиеся в тайной войне ЦРУ? Ванг Пао и его горцы, действительно, несли на себе основную тяжесть войны в Лаосе. Однако они находились в сотнях миль к северу от коридора Тропы Хо Ши Мина, защищая традиционный путь подхода к столице Вьентьяну. Посол мог хвастаться, что его секретная армия связывала тысячи солдат Северного Вьетнама, которые могли бы отправиться на войну в Южном Вьетнаме; мне же теперь казалось наоборот, что несколько тысяч солдат NVA связывали превосходные войска хмонгов далеко на севере, чтобы они не подвергали опасности то, что Ханой действительно ценил — его логистическую линию жизни, на которой держалась вся война, Тропу Хо Ши Мина. В бюрократическом соперничестве, которое заменило стратегию, посол счел, что лучше дать убежище врагу, чем потерять власть в пользу SOG и военных. Как бы внимательно я ни изучал карты обстановки в оперативном центре Кови, я не нашел ни одного лаосского подразделения где-либо вдоль Тропы Хо Ши Мина. Единственной силой, действительно нарушавшей деятельность Тропы, всегда была SOG и только SOG.

Единственным глотком оптимизма той весной стало прибытие нашего нового командира, подполковника Галена "Майка" Радке. Крепкий мужчина ростом шесть футов четыре дюйма (193 см), крепкого телосложения, он был обладателем деформированного носа, возможно, признака юношеских занятий боксом, свидетельствовавшего о физической храбрости. Я знал, что это был лидер, живущий согласно кодексу чести и во имя Сил специального назначения. Он бы отдал Робидо под трибунал, в этом я не сомневался. И, как и полковник Абт, он обладал как уверенностью, так и самокритичным юмором, что было хорошим балансом для боевого командира.

Для Радке это была вторая командировка во Вьетнам в составе Сил спецназначения. До этого он служил по найму в ЦРУ, консультируя тайные спецоперации китайских националистов с территории Тайваня. Его текущий тур начался с назначения в штаб SOG, поэтому он был хорошо осведомлен о наших операциях еще до своего прибытия.

Под командованием Радке борьба продолжалась, но с каждым днем становилось все более очевидным, что мы были единственными американцами, все еще ведущими войну на земле. Обе дивизии морской пехоты уже ушли, как и большинство армейских дивизий — 9-я, 4-я, 1-я, 23-я и 25-я — а теперь и вспомогательные и подразделения обеспечения тоже собирались и уходили, иногда с пагубными последствиями. Доставка почты была нарушена, в маленьком PX Контума какое-то время была только одна марка сигарет — "Кул" с ментолом — а затем поставки продовольствия просто прекратились. Неделями в нашей столовой были мясные нарезки, рис и хрящеватая вьетнамская говядина, которую наш повар, Толстокот Кинг, изо всех сил старался сделать вкусной.

Затем, внезапно, критической стала нехватка боеприпасов. В частности, у нас было так мало 40-мм выстрелов, что когда разведгруппы возвращались в Дакто, они передавали свои нерасстрелянные боеприпасы группам, отправляющимся в поле, чтобы последние могли иметь штатный боекомплект. Боевую подготовку пришлось сократить. Но нехватка продовольствия и боеприпасов была лишь раздражителем в сравнении с боевыми потерями, которые остро ощущались в мае в нашем родственном подразделении, CCN, теперь Оперативной группе Один.

Это были трудные времена, то лето 1971 года, примирение нашей воинской этики с выходом Америки из боя, продолжение выполнения опасных задач, несмотря на то, что