Читать книгу - "Хроники и документы времен Столетней войны - Коллектив авторов"

соответствии с договоренностями, условиями и обязательствами, содержащимися в настоящей грамоте, граф Фландрский не обязан, но может, если будет на то его воля, служить и помогать за пределами Фландрии кому пожелает, со своими вассалами, родичами, рыцарями и оруженосцами, которые держат от него фьефы ныне или будут держать их в дальнейшем и которые добровольно ему служить пожелают. Но другие люди благородного происхождения и люди, которые являются именитыми гражданами или жителями городов, не будут в этом случае служить графу до тех пор, пока смогут обоснованно от этого уклоняться, пользуясь обычаями и вольностями своих городов.

Далее, мы договорились, что все соглашения, содержащиеся в настоящей грамоте, и каждое из них в отдельности должны вступить в силу и быть действительными и полноценными, начиная со дня, которым помечена эта грамота, и вплоть до истечения полугода после дня, когда будет заключено и гласно объявлено мирное соглашение о прекращении вышеназванной войны, и все это по доброй любви, верно, без обмана, подвоха и уверток.

И дабы вышеназванные соглашения, все в целом и каждое в отдельности, хорошо соблюдались и твердо выполнялись по отношению к земле и добрым людям Фландрии, мы через содержание этой грамоты назначаем в качестве залога нашего государя-короля, его наследников, а также их имущество, движимое и недвижимое, нынешнее и будущее. Где бы они ни находились, фламандцы будут вправе их арестовать и задержать или преследовать во всех судах и пред всеми судьями, как светскими, так и духовными, до тех пор, пока не получат полного удовлетворения и честного возмещения всех убытков, как оговорено выше в пунктах договора, и пока все обиды, которые могут случится, не будут должным образом заглажены, как сказано выше.

И дабы надежно заверить и утвердить все вышесказанные и вышезаписанные договоренности, мы, исходя из твердого знания, прикрепили и привесили к настоящей грамоте наши собственные печати. И поскольку высокородный и знатный монсеньор Рено, граф Гельдерна и Зютфена, по нашей просьбе и с нашего согласия и дозволения, от имени нашего государя-короля и нас самих, согласовал, обсудил и заключил настоящий договор с добрыми людьми городов и земель Фландрии, мы попросили названного монсеньора Гельдернского, чтобы в знак более ясного свидетельства он соизволил поместить на настоящую грамоту свою личную печать вместе с нашими.

И мы, Рено, граф Гельдерна и Зютфена, свидетельствуем, что, действуя по просьбе вышеназванного епископа, графов и сенешаля, а также с их разрешения и дозволения, и от имени нашего сеньора, короля Англии, и от их собственного, мы, как посредник, который желает выгоды и той и другой стороне, согласовали, обсудили и заключили настоящий договор с добрыми людьми городов и земель Фландрии. В ознаменование этого и для твердого удостоверения мы велели поместить на настоящую грамоту нашу личную печать вместе с печатями вышеназванных епископа, графов и сенешаля.

Записано в Антверпене, в среду после Троицына дня, в год Милости 1338.»

Мы [Эдуард III] одобряем названное соглашение в целом и постатейно, и, как надлежит, принимаем, утверждаем и заверяем его за нас и наших наследников, в свидетельство чего к этой нашей открытой грамоте мы велели прикрепить нашу печать.

Записано в Вестминстере, в двадцать шестой день июня, в год нашего правления двенадцатый.

И мы, эшевены города Гента, в свидетельство подлинности оного договора скрепили его печатью названного города. Составлено и записано в понедельник после дня Усекновения главы Святого Иоанна[804], в год Милости 1338.

(Архив города Ипра.)

Договор Филиппа VI Валуа с добрыми городами Фландрии об их нейтралитете[805]

(13 июля 1338 г.)

Мы, Филипп, Божьей милостью король Франции, всем, кто настоящую грамоту увидит, шлем привет.

Даем знать, что наш дорогой и верный кузен граф Фландрский попросил нас через своих послов, чтобы мы милостиво соизволили принять жалобы от общин и горожан земли Фландрской, каковые нам поведали о великих лишениях, которые они терпят из-за сокращения торговли, и о великой скорби и беде, в коих пребывают жители города Гента и их сторонники из-за приговора об отлучении и интердикта, наложенного на них. Кроме того, мы слышали рассказы о крайне тяжелом и плачевном положении названной земли от многих наших любимых и верных советников, там побывавших. Поэтому, принимая во внимание великое смирение и покорные извинения фламандцев и полагая, что в благодарность за прощения, которые мы им даровали прежде и собираемся пожаловать ныне, они всегда в дальнейшем будут вести себя честно и преданно по отношению к нам и мирно между собой, мы, по ходатайству нашего названного кузена и ради благосостояния добрых людей Фландрии, прощаем им названные проступки и провинности, и нам угодно, чтобы названное отлучение было с них снято…

Далее, мы желаем и разрешаем, чтобы все фламандцы могли торговать с английскими купцами, но лишь на том условии, чтобы никто, враждебный нам и нашему королевству, с оружием или со множеством людей безоружных не был принят в земле Фландрской (…) И если они уже заключили какой-нибудь договор [с англичанами], они могут его соблюдать, но только если он не противоречит условиям, на которых мы им жалуем это наше прощение, без обмана и подвоха.

Мы воздержимся от того, чтобы лично или через кого-нибудь вести нашу теперешнюю войну в земле Фландрской. Вместе с тем мы милостиво не будем настаивать, чтобы общины и люди Фландрии сражались за нас в нынешней войне, кроме тех случаев, когда речь будет идти о защите графа Фландрского или о том, чтобы дать отпор нашим врагам и врагам нашего королевства, если те пожелают досадить нам и нашему королевству, пройдя через графство Фландрское вопреки воле его жителей.

Наше желание состоит в том, чтобы всякий раз, когда наш адмирал или люди нашего флота будут проплывать близ берегов Фландрии, они могли бы заходить во фламандские портовые города, дабы отдохнуть и закупить продовольствие по честной цене. И пусть они там не задерживаются долго под надуманными предлогами, дабы не чинить препятствий торговле. И состоит наше желание в том, чтобы наши люди сходили на сушу мирно, не имея на себе никаких доспехов, а лишь свои куртки и плащи (…) дабы не тревожить купцов и торговцев и не мешать торговле в добрых землях Фландрии.

Все эти послабления мы, учитывая вышеназванные обстоятельства, даруем фламандцам из нашей милости и силой нашей королевской власти.

Записано в Париже, в тринадцатый день июля, в год Милости 1338.

(Архивы Брюгге и Лилля.)

Письмо Эдуарда III к казначеям и чемберленам счетной палаты