Читать книгу - "Нежные страсти в российской истории. Любовные треугольники, романтические приключения, бурные романы, счастливые встречи и мрачные трагедии - Сергей Евгеньевич Глезеров"

В 1899-м Карзинкина вышла замуж за знаменитого литератора Николая Дмитриевича Телешова, основателя “телешовских сред”, собиравших цвет артистического и литературного мира Москвы.

Левитан вконец запутался в своих любовных привязанностях. В одном из сохранившихся писем к Турчаниновой-старшей, написанном 24 января 1899 года из Москвы, Левитан обращался к ней: «Здравствуй, дорогая моя женушка Анка!»

Как отмечает культуролог Юрий Безелянский, Левитана пугали не только семья и дети (он понимал, что это требует немалых физических усилий, помимо всех прочих), но из-за сердечного недомогания он в последние годы своей жизни побаивался и интимных контактов. В одном из писем Чехову Левитан писал из Наугейма: «Согрешил здесь — и я чувствую себя вновь неважно. Видно, совсем надо отказаться от любви и только смотреть, как друзья совокупляются! Горько до слез!»

Письмо, написанное И. Левитаном возлюбленной Е. Карзинкиной

Кстати, официально Левитан не был женат ни разу. Елене Карзинкиной он писал из Италии 9 апреля 1897 года: «…12-й пункт Вашего последнего письма — жениться? Да? Об этом поговорим. Теперь не могу — головы нет, да и на воздух хочется. Душевно Ваш Левитан».

В конце мая 1897 года Левитан писал Антону Чехову из Наугейма: «А ведь немцы в самом деле хитрый народ и, пожалуй, обезьяну выдумали! Знаешь, их ванны действуют; черт их знает, что там в них, ибо вода как вода, а сердце делается лучше, покойнее… Может, впрочем, это не так, но я, кажется, поправляюсь. Делаю гимнастику, и по смыслу, напряжение мускулов должно бы заставлять сердце усиленнее работать и расширять, а оказывается, наоборот. Этого что-то я не понимаю. Изредка совокупляюсь (с музой, конечно), и хорошо, — кажется, забеременела. Что-то родит?»

Левитан умер от тяжелой болезни сердца в 1900 году. Художнику было всего тридцать девять лет…

Странный союз

Когда у мемуаристки Нины Берберовой спросили о семье Мережковских, она ответила с ядовитой усмешкой: «Семья?.. Это было что угодно, только не семья». По словам Зинаиды Гиппиус, они с мужем, Дмитрием Мережковским, прожили вместе пятьдесят два года, «не разлучаясь ни на один день». Современники утверждали, что их семейный союз — это в первую очередь союз духовный и никогда — по-настоящему супружеский…

«У них никогда не было детей, но почему-то никто не удивлялся этому обстоятельству, словно окружающие забывали, что Мережковские все-таки не только возглавляли литературный процесс России, но еще и состояли в законном браке», — отмечает современный исследователь Ирина Семашко.

«Высокая, стройная блондинка с длинными золотистыми волосами и изумрудными глазами русалки, в очень шедшем к ней голубом платье, она бросалась в глаза своей наружностью, — отмечал литературный критик, публицист Петр Перцов. — Эту наружность несколько лет спустя я назвал бы “боттичеллиевской”».

Несмотря на ангельский облик, современникам Зинаида Гиппиус представлялась, скорее, бесполым, демоническим существом, обряженным в нежные одежды. Ее называли «сатанессой», «декадентской мадонной», «ведьмой»…

«Одевалась она очень странно, — вспоминала поэтесса Тэффи. — В молодости оригинальничала: носила мужской костюм, вечернее платье с белыми крыльями, голову обвязывала лентой с брошкой на лбу. С годами это оригинальничанье перешло в какую-то ерунду. На шею натягивала розовую ленточку, за ухо перекидывала шнурок, на котором болтался у самой щеки монокль».

Красавица Зинаида впервые оказалась в центре мужского внимания в Тифлисе, когда ей минуло шестнадцать лет. «Характер у меня был живой, немного резкий, но общительный, и отнюдь не чуждалась я “веселья” провинциальной барышни. Но больше всего любила лошадей, верховую езду; ездила далеко в горы», — вспоминала Зинаида Гиппиус. Ею восхищались, с нее не спускали глаз. Предложения руки и сердца сыпались со всех сторон, но Зинаида была неприступна. Почти.

З.Н. Гиппиус

Из воспоминаний Гиппиус: «Пропускаю всех тифлисских “женихов”, все, где только тщеславие, примитивное, которое я уж потом стала маскировать перед собою, называя “желанием власти над людьми”. В 18 лет, в Тифлисе, настоящая любовь — Jerome. Он — молод, добр, наивно-фатоват, неумен, очень красив, музыкант, смертельно болен… Ни разу даже руки моей не поцеловал. Хотя я ему очень нравилась — знаю это теперь, а тогда ничего не видала. Первая душевная мука… Мы, однако, расстались. Через три месяца он действительно умер, от чахотки. Эта моя любовь меня все-таки немного оскорбляла, я ведь и тогда знала, что он глуп.

Через год, следующей весной — Ваня. Ему 18 лет, мне тоже. Стройный, сильный мальчик, синие глаза, вьющиеся, льняные волосы. Неразвит, глуп, нежно-слаб. Отлично все понимала и любовь мою к нему презирала. Страшно влекло к нему. До ужаса. До проклятия. Первая поцеловала его, хотя думала, что поцелуй и есть — падение…

Относясь к себе как к уже погибшей девушке, я совершенно спокойно согласилась на его предложение (как он осмелел!) влезать ко мне каждую ночь в окно… Я ждала его одетая (так естественно при моей наивности), мы садились на маленький диванчик и целовались… Ничего не было…

Бедный Ваня! Я потом видела его. Но меня уже не влекло. Все-таки, когда я узнала о его конце (он повесился, вдолге), на меня эта смерть удручающе подействовала».

Д.С. Мережковский.

И.Е. Репин. Портрет, около 1900 г.

Летом 1888 года в Боржоми Гиппиус познакомилась с молодым писателем Дмитрием Мережковским — он в то время только издал первую книжку своих стихов, но о нем уже много говорили… ей девятнадцать лет, ему двадцать три. Мережковский незадолго до того пережил неудачный роман с Давыдовой, дочерью издательницы «Северного Вестника».

«Встреча с Дмитрием Сергеевичем, сейчас же после Вани. Отдохновение от глупости. Но зато страх за себя, оскорбление собою — ведь он сильнее и умнее? Через 10 дней после знакомства — объяснение в любви и предложение. Чуть не ушла от ложного самолюбия. Но опомнилась. Как бы я его потеряла?..» — вспоминала Зинаида Гиппиус.

В конце того же года они обвенчались. Причем очень скромно, как будто бы ничего особенного и не произошло. Когда в тот день вечером на чай заглянула бывшая гувернантка, ей как бы между прочим сказали: «А Зина сегодня замуж вышла».

Мать жениха наняла к их приезду в Петербург квартиру. Отец семейства Сергей Иванович был человеком состоятельным, но скупым, и матери, у которой младший сын был любимцем, стоило невероятных усилий уговорить мужа согласиться на этот брак вообще и на то, чтобы он выделил молодым хотя бы минимальные деньги на жилье.

«Квартирка была очень мила… Очень узенькая моя спальня, из которой