Читать книгу - "Политические клубы и Перестройка в России. Оппозиция без диссидентства - Кароль Сигман"

Таблица 1

Структура выборки по году рождения и когорте вступления в движение

Таблица 2

Распределение выборки по когортам вступления в движение

Мы включали в анализ некоторых неформалов из других городов – в том случае, если они сыграли важную роль в московском демократическом движении 1989—1990 годов (как, например, в случае с ленинградскими депутатами). И наконец, мы не включили в выборку «партаппаратчиков» и представителей академического истеблишмента (Б. Ельцина, Ю. Афанасьева, Г. Попова, А. Собчака, А. Сахарова), с которыми вступали в сговор «рядовые» неформалы и демократы.

Таблица 3

Структура выборки по неформальным группам

Бо́льшая часть интервью была проведена вскоре после разгона Съезда народных депутатов России президентом Ельциным в октябре 1993 года и в ходе президентских выборов 1996 года. Это два переломных момента в политической карьере бывших неформалов (в частности, российских депутатов, которые оказались на противостоящей Ельцину стороне, то есть в лагере проигравших, а также тех, кто не были переизбраны в Госдуму несмотря на то, что примкнули к президентскому лагерю). Некоторые ретроспективно склонялись к острой критике своей собственной роли в процессе, приведшем Ельцина к власти.

Использованные материалы включают архивы неформальных клубов и Коммунистической партии. Если архивы клубов подробно изучены многими исследователями, то архивы партии оказались забыты. Эта работа уникальна, в том числе, и потому, что мы использовали архивы самых низовых уровней в иерархии КПСС (в частности, архивы заведующего идеологическим отделом Севастопольского райкома Юрия Чабанова). Ведь именно на этом уровне просматриваются непосредственные отношения партии с неформальными клубами. Одна из характеристик клубных лидеров состоит в том, что у них нет доступа к верхам партийной иерархии. Их контактные лица – либо служащие райкомов, либо члены первичных партийных организаций двух академических институтов или Советской социологической ассоциации. Тем не менее эти посредники вовсе не являются простым «передаточным звеном», они ведут свою собственную игру. Поэтому данный уровень необходим для понимания ситуации, в которой находились неформалы. Проявив интерес к низам иерархии, мы, однако, не смогли уделить достаточного внимания архивам высших инстанций (Московского городского комитета партии и ЦК КПСС); это один из недостатков нашего исследования. Более общие работы по Перестройке, вроде тех, что мы уже цитировали (Дж. Хафа и А. Брауна), а также мемуары М. Горбачева, А. Яковлева и их близких соратников представляют для нас ценные источники, позволяющие понять процессы, происходившие в верхах, хотя они и не затрагивают напрямую тему неформальных клубов.

Архивы и устные источники дают нам дополнительную информацию о предмете исследования. До Всесоюзной конференции неформальных клубов в Москве в августе 1987 года (Информационная встреча-диалог «Общественные инициативы в Перестройке») не обнаруживается почти никаких письменных упоминаний о политических клубах, тогда как первые из них появились еще осенью 1986 года. Поэтому данная встреча существенно повлияла на формы репрезентации движения. Едва начав публиковаться, неформалы предназначают свои тексты – помимо, разумеется, самих сторонников движения – партии: они знают, что та за ними наблюдает, и даже поддерживают непосредственные отношения с теми, кто наблюдает. В этой связи каждый документ следует интерпретировать на двух уровнях. Так что не стоит удивляться тому, что источники, относящиеся к центральным клубам, никоим образом не упоминают о сложных переговорах с партией (письменные и устные партийные источники отчасти восполняют этот пробел).

В течение последних лет в России наблюдается некоторое возрождение интереса к Перестройке, в 1990-х отодвинутой на второй план. Некоторые исследователи усматривают в путинской политической системе, которую считают закрытой (особенно со второго путинского срока, 2004—2008), аналогии с брежневским «застоем». И хотя эти аналогии спорны, некоторые исследователи заново задаются вопросом: а что же позволило «открыть» советскую систему в середине 1980-х годов?

Прежде чем перейти к рассмотрению генезиса московского неформального политического движения, мы представим индивидуальные и семейные траектории тех, кто станут его главными лидерами. Во второй части мы проанализируем появление и изменения движения 1987—1988 годов, а также отношения сговора, которые устанавливаются между неформалами и партийными реформаторами. В третьей части мы покажем глубокие трансформации, которые претерпело неформальное движение с 1989 года, его постепенный распад и перерастание в демократическое движение. В качестве эпилога мы представим основные пути биографической реконверсии главных акторов движения после 1990 года.

Первая часть

ИЗ КОГО СОСТОИТ НЕФОРМАЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ? ЛОГИКИ И ТЕМПОРАЛЬНОСТИ ВОВЛЕЧЕНИЯ

Неформальное политическое движение – феномен, характерный для определенного политического поколения. Большинству лидеров московских клубов в 1987 году было около тридцати лет[51]. Каким же образом можно определить положение этого поколения или, если вспомнить термин Карла Маннгейма, этого «поколенческого союза», который в момент Перестройки, пользуясь возможностями, открытыми находящимися у власти реформаторами, решил испытать себя в новых типах деятельности (в политике, предпринимательстве, искусстве)? Под поколенческим союзом К. Маннгейм понимает всех индивидов (которых нельзя свести к той или иной конкретной группе), которые принадлежат к соседним возрастным когортам и занимают «схожую позицию в социальном пространстве»[52]: они участвуют в одних и тех же общественных и интеллектуальных движениях, и это способствует формированию у них «особого рода опыта и мыслей, особых способов воздействия на исторический процесс»[53]. Поколенческая ситуация руководителей политических клубов, их позиция в социальном пространстве и общий опыт, пережитый ими до Перестройки, дают нам ключи к пониманию мотивов их вовлечения в деятельность на общественно-политической сцене в момент ослабления советского режима. Общностью политического прошлого можно также объяснить формы их коллективного действия, их стратегии по отношению к власти и специфические способы самоопределения, к которым они склонны. Активизм руководителей клубов в период Перестройки вдохновлен как их собственным опытом, так и опытом предшествующих политических поколений, которые предоставляют своего рода модели (или контрмодели), присваиваемые или трансформируемые ими при создании нового типа мобилизации.

Поколенческий союз, по мнению Маннгейма, – это вовсе не монолит; он состоит из разных поколенческих единиц, то есть групп, которые «различаются по способу освоения опыта» и типу социализации. Эти единицы по-разному структурированы и по-разному воспринимают реальность. В Пруссии начала XIX века «романтическо-консервативная» молодежь совершенно четко отличается своей политической чувствительностью от молодежи «либерально-рациональной». В случае, который нас здесь интересует, в одном и том же движении участвуют две разные поколенческие единицы. Они отличаются своим политическим прошлым: первая состоит из людей, которые уже были оппозиционерами в 1970-х годах, вращались в средах, критично настроенных по отношению к советскому режиму; во второй же ничего подобного не наблюдается. Две эти группы соответствуют разным