Читать книгу - "Просроченный долг - Йожеф Лендел"

«Да нет же, вы вовсе не уверены. Только делаете вид, что уверены, притворяетесь оптимистом».

— Я не хочу продолжать в таком тоне! — Теперь я опять кричу. Он поднимается в тряском вагоне с деревянными скамьями и опускает окно. Стекло цело? Его не выдавило взрывной волной? Теперь он кричит в мою сторону.

«Продолжите, и будете продолжать! С сегодняшнего дня и до последнего дня своей жизни. Проживи вы еще десять лет, двадцать лет, сто, вы все время будете думать об этом!»

Но он ошибается, еще как ошибается. Я в своем кабинете, подвигаю на место кресло, которое я пнул ногой, нога болит. Я здорово ударился, сейчас чувствую. Я говорю уже не ему:

— Я беру на себя ответственность за молчание. Это груз потяжелее. Мои плечи выдержат, смогут выдержать. И я буду молчать, но так, чтобы не допустить повторения того, что могло произойти только один раз. У нас такого не произойдет. Понимаете? — говорю я ему. — Мы этого добьемся без вашей помощи и без помощи таких, как вы… и я формулирую, чего именно. Того, чтобы слова полностью соответствовали делам, и дела — словам. Мы придем к этому, все вместе, партия. И давать подобные обещания — значит принижать наше дело, это элементарно. Это не лозунг, придуманный для успокоения Банди Лашшу, факты будут говорить всему миру. Я знаю, чем я займусь. Я займусь, на первый взгляд, совсем далекой областью. На первый взгляд. Это будет эссе. Название: «Московский посол». Посол — граф Брокдорф-Ранцау. Я сделаю это. Зря вы ухмыляетесь, зря презираете меня, пролетария. Зря неврастеники вроде Банди Лашшу недооценивают автодидактов.

Постучали. Илона. Опять? Только что вышла и вот опять. За ней шофер с огромным свертком вроде тюка. Илона в уличной одежде. Она внесла с собой мороз с улицы, приятно. Значит, она была здесь не только что.

— Здравствуй, милый, — разрумянившимся от мороза лицом она прижимается к щеке Баницы. Приятно. Поворачивается к шоферу, который внес огромный сверток. — Благодарю, Марци. Положите сюда. — Шофер выходит.

— Посмотри. Ты думаешь, что бедный Марци тащил непомерный груз? И пяти килограмм не будет. Купила в дипломатическом магазине. Супруга британского морского атташе говорит, что лучше и на Бонд-Стрит не найти. Чудесно! Ну, как? — И она, как дирижер, поднимает в такт обе руки над свертком. — Три пледа оставим, а из трех сделаем зимние пальто. Тебе, Ричи, а если получится, мне.

— У нас так много денег?

— Безумно дешево. Они даже не знают настоящей цены. Легкие как пух. Чистая верблюжья шерсть. Они понятия не имеют! И хорошо, что цельные. А фасон пальто, ну уж это, будьте любезны, предоставьте мне.

— Я совсем не в восторге от этого.

— Будь спокоен, твоей зарплаты хватит.

— Я не об этом.

— Тогда о чем? А… смешно. Жена итальянского посла покупает иконы. Она позвала меня посмотреть. Колоссальный бизнес.

— Мы не занимаемся колоссальным бизнесом. И не колоссальным тоже.

— Смешно, но я это тоже очень хорошо знаю, и я это соблюдаю. В точности. Мы не занимаемся торговлей, мы покупаем не для того, чтобы продать, а в собственное пользование. Для себя. Чтобы у нас было. Я понимаю и уважаю пуританизм великого Иштвана Баницы. Мне даже во сне не придет в голову попытаться это изменить.

Баница нервно кивает.

Жене знаком этот безмолвный ответ, другого она и не ждала.

— Куда вечером? — спрашивает она нарочито спокойным, бесстрастным тоном.

— К болгарам.

— Будет скучно.

— Возможно.

— А впрочем, неплохо. Дома и ужина нет. Мне одеваться?

— Будь любезна.

— Хорошо, я пошла в ванную, потом ты.

Баница ходит из угла в угол, и, когда можно предположить, что ванная уже освободилась, он также начинает собираться.

Через полчаса они вместе сидят в автомобиле. Не разговаривают, они уже давно не разговаривают, когда остаются в машине вдвоем.

Илона элегантна, свежа и на приеме не скучает. Когда Ба-ница подходит к ней и говорит, что устал и хотел бы ехать домой, она сразу же соглашается. Они кажутся идеальной парой, образцом супружеской гармонии.

Дома жена заученным движением кивает и направляется в спальню. Баница кивает в ответ и идет к себе в кабинет. Закрывается на ключ. Это вошло у них в привычку, уже давно. Илона первая сказала, насколько удобнее раздельная спальня, а Иштван Баница сначала согласился с этим, а потом, много позже, был этому рад. И ещё у него вошло в привычку запирать дверь на ключ, когда он входил в свою комнату.

Он выдвигает ящики большого полированного письменного стола, включает медную настольную лампу с зеленым абажуром, идет к двери и нажимает на ручку, чтобы убедиться, что запер дверь. Гасит люстру.

Ему и так никто не помешал бы, ему еще никогда не мешали работать по вечерам, но ему нужно само ощущение закрытого пространства, у него с лагеря, а может быть еще с более ранних времен, осталось желание, чтобы не его запирали, а он сам мог бы закрыться изнутри. И его работа тоже секрет, не государственный секрет, конечно, но такая, о которой он ни с кем никогда не говорил. Он уже пожалел, что выдал его Лашшу, пусть только приоткрыл: «Меня занимает фигура Брок-дорфа-Ранцау». Он мог бы знать, что тот ответит. Каждый ответил бы так же, ответ стереотипный: «Вас, инженера?.. Что вам за дело до Брокдорфа-Ранцау?» Собирай он марки, его поняли бы. Накалывай бабочек на булавки — интерес к естественным наукам. Пиши воспоминания «Крестьянский парень в 19-м», все будут только одобрительно кивать и подбадривать: «Очень правильно, очень правильно»… Но это? Это хобби? Он хочет понять человека, который перешагнул через свой собственный класс, перешагнул через буржуазию и приблизился к пролетариату. Лишь «приблизился», но по-настоящему. Нет, это не хобби. Такой жизненный путь стоит понять и проследить.

Из выдвинутого ящика письменного стола он вынимает синюю, серую, черную и зеленую папки. Черная папка с красной лесенкой алфавитного регистра. Источники, авторы, мнения современников разложены по рубрикам. В серой папке — биографические данные, речи, письма, в зеленой папке — материалы о работе Брокдорфа-Ранцау в Москве, в синей папке — иллюстрации и карикатуры. Сверху рисунок Джорджа Гроса (Георг Эренфрид Гросс (1893–1959), также известен как Джордж Грос — немецкий живописец, график и карикатурист.): высокий твердый воротничок, надменное лицо с правильными чертами. «Hier stinkt’s nach Pöbel» (Здесь воняет чернью» (нем.).) — написано под рисунком.

Да, это так… Этот феодальный, северный граф презирал простолюдинов, и к простолюдинам, к этой вонючей черни, он относил не только пролетариев, но и разбогатевших