Читать книгу - "По краю земли - Катерина Ромм"

– Логично, – отозвался Фелтон и уважительно покивал.

Пока Меркурус отвязывал лодку, Венда вяло крутила веслом в уключине и смотрела, как ломается и растворяется в воде её отражение. Если бы можно было так же легко стереть воспоминания!..

«Зря мы вообще сюда пришли, – подумала Венда. – Он бы не бросил меня, если бы не Орили».

Она гребла, сколько было сил. Выходило ужасно, однако ни Марк, ни Фелтон не пытались помочь, так что Венда продолжала махать вёслами от всей души, выплёскивая в простые механические движения свою ярость и обиду уязвлённой гордости.

Фелтон избегал смотреть на неё – неужели из-за того, как она набросилась на него в сторожке? Меркурус, наоборот, внимательно следил за всем, что она делает, и лишь молча поправлял её своими вёслами, когда лодка совсем сбивалась с курса. Венда заметила его помощь только часа через два – а заметив, смутилась и прикусила губу. Стыд наконец прорвал заслоны: она бросила грести, схватила Фелтона за руки и принялась извиняться.

Меркурус заменил её на вёслах, и лодка наконец пошла ровно. Ближе к вечеру они сделали привал, который плавно перешёл в ночную стоянку. Орден Орили снабдил их простой палаткой и пледами на случай, если они не дойдут до следующей деревни. Венда в угрюмой задумчивости приготовила ягодный чай над костром, Фелтон нарезал хлеб. Они ели молча, не глядя друг на друга.

Тщательно пережёвывая ароматный ломоть с крупными семечками, Венда пыталась убедить себя, что ей плевать на Айлека. Всегда было плевать, с самого начала. Подумаешь, какой‐то парень! И кожа у него уродливая, бледная, будто с покойником разговариваешь. И руки холодные.

У неё почти получилось – но потом она случайно вспомнила, как крепко он сжимал этими руками её горячие ладони, как мягко касались его тугие чёрные кудри её щеки… Когда они с Айлеком были рядом, творилось настоящее волшебство: он словно снимал груз с души Венды и делил его на двоих. Он обещал нести его вместе с ней! Или всё‐таки не обещал и она всё себе придумала?

Она сжала зубы так, что щёлкнула челюсть. Нет, она любила Айлека – той безумной первой любовью, которая возникает на ровном месте и навсегда оставляет рубец на сердце. Она любила его недолго.

И именно от осознания того, что она не любит его сейчас, ей было особенно паршиво.

Следующие три дня Венда провела на дне лодки, свернувшись калачиком и зажмурившись. Злости не осталось, одно лишь глухое разочарование. Оно высасывало из неё силы похлеще вспышки ярости.

Венда раньше не задумывалась, что́ испытывает её мама, когда при очередном приступе своей болезни лежит целыми днями в постели и окружающих для неё будто не существует: ни отца, ни дочери, ни прислуги. Венду это бесило: «Неужели она не видит, что я хочу с ней поговорить? Почему не отвечает?! Она меня совсем не любит!»

Но теперь она поняла. Ориендейл проплывал за бортом, и это был всё тот же мир, что и неделю, и год назад. Однако Венда была уверена: если он сейчас рухнет, сгорит в пламени, погрязнет в войне, она не пошевелит и пальцем, чтобы спасти себя и людей рядом с ней.

– Мы с тобой, – шептал Фелтон, вкладывая ей в руку кусочки хлеба и поглаживая по плечу. – Мы всегда рядом, мы любим…

Венда кривила губы и не отвечала. Фелтон просто ещё ребёнок, откуда ему знать, что ничто в этом мире не вечно. Особенно благие намерения, особенно любовь. Сейчас он думает, что она нужна ему, но стоит совершить ещё один промах, и он тоже её бросит. Или погибнет, как тогда, в горах, по её вине. Ведь это всё из-за неё…

Сердце щемило. Наверное, Венда всё‐таки успела загадать желание на водопаде – теперь, по прошествии нескольких дней, она тщательно восстановила в памяти каждый пируэт своих глупых мыслей во время падения. Желание сбылось слишком скоро. Ангел подсказал ей ответ на вопрос, который занимал её больше всего. И не вина Ангела, что ответ Венде не понравился.

Марк сидел на вёслах и следил, чтобы лодка не налетела на камни. Венда лежала к нему спиной и чувствовала на себе его взгляд. Но ни разу не обернулась.

ϝ

Они перемахнули через Гранитные горы, пересекли долину Ориендейла, забрались на плато Орили, но только сейчас Меркурус действительно понял, насколько вымотался. Три ночи из пяти им повезло провести под крышей: у самой реки показались деревни, радостно распахнувшие резные ставни навстречу весеннему солнцу. Зато две другие ночи пришлось спать в крошечной палатке да в лодке, вытащенной на берег. А это, на взгляд Меркуруса, никуда не годилось. Он устал, он хромал – у всего есть предел!

Из них троих лишь Фелтон фонтанировал энергией и идеями. Сначала он хотел добраться до Грозовых порогов и отправиться в пустыню, в Манолу. Оттуда было рукой подать до Флоры, до Заповедника стихийных народов, до Фруктовых рощ и, по всей видимости, до края, где мальчик провёл последние несколько лет. Он был по-настоящему одержим желанием вернуться к той женщине, которую со щемящей тоской именовал матушкой, и показать ей нового себя. Всего! С головы до пят, такого взрослого, опытного и важного. Фелтон мечтал ворваться в чужую жизнь и её изменить.

А Меркурус жалел, что он это уже сделал.

Он не чувствовал себя виноватым из-за того, что случилось между ним и Вендой в общине Орили. Да, наверное, стоило держать себя в руках. И всё же настоящие чувства – они должны быть выражены, высказаны, выведены на странице; скрывать их невозможно и даже вредно. А в том, что его чувство к Венде самое настоящее, он не сомневался. Навязчивое внимание Миражет содрало последнюю шелуху: Меркуруса не интересовала ни одна женщина мира, кроме этой обжигающе пылкой, неуступчивой, вредной, но такой искренней девочки.

Как нелепо, что она влюбилась в Айлека… То, как Венда горевала последние дни, вытянуло из Меркуруса всю душу. Он проклял себя за то, что не разглядел её любовь раньше, – ему‐то казалось, что Айлек и Венда просто играют! Ещё сильнее, чем себя, он проклял травника. Как тот мог настолько бесчеловечно поступить с Вендой? В чём смысл его дурацких «я пекусь обо всём живом», если Айлек не сумел позаботиться о самом ценном и живом, что было доверено ему Ангелом? Меркуруса передёргивало всякий раз, когда он вспоминал ошеломлённое лицо Венды в тот день у водопада. Она ждала, и ждала, и ждала, но с каждой