Читать книгу - "Залесье - Дмитрий Викторович Иванов"

Далее вышли придворные сокольничие в парадном облачении. Они несли шестнадцать кречетов – крупнейших и благороднейших из соколов – изысканной черно-белой окраски. Хорошо обученные птицы не пугались возгласов зрителей, а сидели смирно, как и подобает царственным животным. Последним перед публикой предстал величавый беркут. И хоть королю не подобало охотиться с орлом – это была прерогатива исключительно императора, – очевидно, Мациус таким образом не только демонстрировал богатство и любовь к роскоши, но и давал понять свои амбиции. Затем из ворот показались псари с лучшими борзыми, которых только видел свет. Каждую из них вели на золотой цепочке, прикрепленной к горностаевому ошейнику. Знали ли подданные, что на содержание и кормление одной такой собаки уходит больше денег, чем тратит семья ремесленника на жизнь?

Животные были воплощением элегантности: удлиненная морда с выразительными глазами и висячими ушами; высокие точеные ноги без намека на слабость; объемная грудная клетка в противоположность подтянутому животу; хвост тонкий, саблевидный; движения упругие и грациозные.

Затем перед толпой предстали три герольдмейстера, девять старших и пять младших герольдов, каждый в далматике своего суверена, со знаками на шее и жезлами в руках, соответствующими должности.

А после народ просто обезумел, и трубные звуки стали едва различимы на фоне возгласов сотен людей. Одни тянули шеи, другие вставали на цыпочки, родители поднимали вверх детей. Все глаза устремились на короля. Он ехал в окружении нескольких рыцарей. Если придворные пестрели как яркие цветы на лугу в ясный полдень, то его величество сиял подобно солнцу. Одежда государя, казалось, не просто вышита золотом – нет, она как будто состояла из благородного металла, ткани блистали и искрились, словно сотканные из света.

Лицо владыки Гунхарии застыло в снисходительной полуулыбке, своим царственным взглядом он буквально благословлял и одаривал каждого из собравшихся. И если горожанину или селянину доводилось встретиться с ним глазами, сердце простого человека наполнялось неизъяснимой благостью от чарующего мгновения. Мациус не был молод, но красотой он превосходил даже юных аристократов: исключительная мудрость и одухотворенность делали его облик богоподобным. Роскошные кудрявые пшенично-лимонные волосы лежали свободно по плечам, но в то же время ни одна прядь не выбивалась, будто бы сама стать монарха не позволяла ничему отклоняться от совершенства. Насыщенно пурпурная, как свежий лепесток ятрышника, мантия, подбитая горностаем, тянулась за его величеством, ее поддерживали восемь пажей – по четыре с каждой стороны. На голове суверена сияла не корона, а венок из золотых лавровых ветвей, тонкие листики трепетали на легком осеннем ветерке как настоящие. Восседал правитель на удивительном белом коне без единого пятнышка. Стоит ли говорить о богатстве сбруи или мастерстве выделки чепрака?

За его величеством следовала тонкой работы карета королевы, украшенная резными изображениями нереид, заморских растений и попугаев. Она была запряжена шестеркой лошадей цугом. Форейторы и лакеи на запятках усиливали впечатление роскоши. Государыня махала своим подданным из окна. Впрочем, ее сэру Даргулу разглядеть не удалось. А зря: молодая Беата отличалась особо ценимым фарфоровым цветом кожи и белокурыми локонами, упругими, словно лозы плюща. А еще глаз радовали многочисленные фрейлины, сопровождавшие свою госпожу и сидящие в дамских седлах. Причудливые головные уборы, переливы струящихся тканей ярких чистых цветов, игра света на драгоценностях – все это буквально завораживало. И как тут не подумать, что идеально сидящий наряд и изысканные украшения вкупе с умением правильно держаться и ежедневным уходом способны самую заурядную женщину сделать первой красавицей? Проездом свиты монархини процессия завершилась, музыканты закончили последний пассаж, развернулись и скрылись за воротами замка, а народ никак не желал расходиться. Зрители, которым милостиво дали соприкоснуться с жизнью двора, еще долго стояли и обсуждали красочное зрелище.

А вот некромантам и рыцарю пришлось смиренно ждать своей участи в башне. Время тянулось, словно липовый мед, но на душе было несладко. Сэр Даргул лежал полностью одетый в постели, положив руки под голову, и глядел в потолок. Тревога снова начала овладевать сознанием мастера. И он не противился ей. Парни тоже затихли. Все погрузились в переживания и не хотели делиться мыслями ни с кем.

После полудня зашли слуги и принесли обед. Если учесть, что обычно все обитатели замка трапезничали вместе в пиршественном зале, статус наших героев, очевидно, оставался нерешенным. Кто они все-таки – гости или пленники? Но если второе, почему не в подземных камерах, почему у дверей нет охраны и почему им приносят еду с монаршего стола?

– А чем занимается его величество? – спросил Угрехват.

– Выслушивает доклады, общается со знатью, – ответил лакей.

– А почему по случаю приезда устроили такое пышное шествие?

– Государь бо́льшую часть времени проводит в столице Гунхарии – Брунде. Сюда, в родовое гнездо, возвращается лишь раз в три года, если, конечно, нет неотложных дел. Но он стремится показать особое отношение к городу, ставшему колыбелью его рода. Поэтому всякий раз жители Айзенфельса и окрестностей могут лицезреть своего властителя.

– А почему именно раз в три года?

– Раз в три года его величество устраивает инспекционную поездку по Залесью, после которой приглашает сюда, в замок, всех аристократов и утверждает их владения. Кому-то достается больше, кому-то меньше. А в конце всегда устраивается праздник.

Ели почти в молчании без какого бы то ни было аппетита. Страх неопределенности заставил отступить даже голод.

Сэр Даргул решил нарушить тишину и спросил у ученика:

– Ты хоть знаешь, как вести себя перед королем?

– Нет, сэр, – признался тот.

– Как только зайдешь в его покои, опустись на колени, затем встань, дойди примерно до середины зала и преклони колени еще раз. Не распрямляйся, пока тебе не разрешат. Не садись, даже если увидишь кресло или стул. Сам ничего ему не говори, только отвечай на вопросы. Хотя, надеюсь, буду отвечать я, а тебя не спросят. Если же его величество обратится к тебе, преклони колено три раза. Обязательно начинай фразу со слов: «Бог вам в помощь, государь». И кланяйся всегда, когда тебя просят говорить. Не отводи от него глаз, не скрещивай рук. Никогда не поворачивайся к нему спиной. Когда надо будет выходить, следует пятиться и не оборачиваться. И не допускай резких движений. Любой неловкий жест или взгляд может быть расценен как оскорбление.

– Как все сложно, – покачал головой Тэдгар.

– Таковы правила. Я все верно изложил, Иан?

– Да, – кивнул наследник боярского рода, – и никаких головных уборов. Даже если в тронном зале будет невыносимый сквозняк и у тебя замерзнут уши, не смей надевать капюшон.

Шутка оказалась неудачной. Никто не улыбнулся. Снова наступила тишина. После трапезы каждый улегся на кровать и замер в томительном ожидании.

Вечером опять раздался стук, дверь отворилась, и