Читать книгу - "Шарлатан - Квинтус Номен"

они (думаю, не по собственной инициативе) решили советскую армию в Данциг не пустить, причем как-то всерьез решили — и стало их гораздо меньше. Вообще-то это было уже третье крупное столкновение советской армии и АК, просто о двух предыдущих товарищ Левитан на всю страну не рассказывал, да и первые два пресекло в основном Войско Польское, а здесь поляки были лишь с одной стороны. Но были недолго — и вот то, что Левитан все же стране об этом рассказал… Понятно, что он всего лишь голос, сам не решает, что людям говорить, но, видимо, тех, кто решает, польское «правительство в изгнании» достало окончательно и наверху решили их «в последний раз предупредить». Надеюсь, предупреждение британцы поняли…

А девятого мая тот же Левитан рассказал на всю страну о результатах изучения архивов фашистского лагеря Биренау, который армия Рыбалко захватила настолько быстро, что немцы даже архив ни вывезти, ни уничтожить не успели. И он очень много жуткого рассказал, вот только кое-кому, подумал я, теперь будет очень сложно рассказывать страшные сказки: больше половины из убитых там трехсот тысяч человек составляли советские военнопленные, четверть были «гражданскими» — русскими, белорусами, цыганами и поляками, было убито много даже немцев — а вот зондеркоманды в лагерях комплектовались практически поголовно евреями…

Впрочем, эти новости по радио и в газетах практически мимоходом промелькнули — и пропали, а вот то, что советские войска почти окружили Берлин, было очень важно. И наши люди увлеченно обсуждали, капитулирует ли Гитлер или продолжит сопротивление. У меня было свое мнение по этому поводу — а у руководства страны свое, с моим, как оказалось, не совпадающее. По крайней мере вернувшийся с фронта из-за тяжелой контузии мужик из Грудцино в беседе с дедами сказал, что «приказ Ватутина про венгров Ставка распространила на всех эсэсовцев»…

Десятого мая «союзники» провели первую попытку высадиться в Нормандии. То есть, как я думаю, они провели «генеральную репетицию» такой высадки, просто выставив свой флот вдоль берега и проведя мощный артиллерийский обстрел германских береговых позиций. А может, просто решили немцев в заблуждение ввести относительно своих намерений и берег возле Дюнкерка обстреляли просто так — но главным было (по крайней мере для меня главным) то, что «союзники» явно опаздывали к раздаче плюшек. Двенадцатого мая советские войска полностью взяли Берлин (и, по бродившим по деревне слухам, Гитлера поймали и расстреляли), а уже двадцатого началась одновременно осада Гамбурга и Ганновера. У немцев стало совсем плохо с обеспечением армии чем бы то ни было (включая даже продукты в минимальных объемах) и солдаты вермахта довольно часто предпочитали просто сдаться, так как у них даже сил стрелять не оставалось. С эсэсовцами было с одной стороны сложнее (они как раз сдаваться никогда не собирались), а с другой легче: их, где бы они не встречались, просто расстреливали из пушек сначала, а потом из всего остального оружия. И хорошо еще было (для немцев хорошо) что эсэсовцы в городах все же старались не закрепляться. То есть иногда и старались — но тогда наши из города делали кучу щебня.

А в конце мая советские войска освободили Хельсинки и вышли на болгарско-греческую границу. А болгарский премьер-министр подписал договор о том, что в распоряжения Советского Союза для оборудования военно-морской базы передается порт Александрополь. И последнее событие сильно сказалось на нашем районе: вероятно, кто-то обратил внимание на то, что «железнодорожный» мост через Кишму за почти два года вообще нигде ржавчиной не покрылся и теперь на наших узкоколейках несколько отрядом саперов срочно заменяли «самодельные» рельсы на более тяжелые их обычной рельсовой стали, а наши, как сказали в районе, отправили на переплавку чтобы из этого железа мост построить через Дунай. То есть это было лишь слухами — но с транспортом на некоторое время в районе стало плоховато.

Я же потихоньку посмеивался от такой новости: ведь наверняка товарищ Сталин от порта на Средиземном море уже не откажется. А если учесть то, что болгарская армия под шумок забрала Солун, то перспективы послевоенного устройства Европы выглядели интересно.

Впрочем, я особо на перспективах не концентрировался: в самом конце мая благополучно сдал экзамены за пятый класс и продолжил свои сельскохозяйственные развлечения. Если говорить честно, то лепешки с кабачками мне уже изрядно поднадоели — но благодаря им наша семья все же была сыта и здорова, так что в теплице мне пришлось крутиться с утра и до вечера. Мне уже и Маруся активно в этом помогала, но вот ящики с червяками она все же ворочать не могла (хотя ростом меня уже догнала). Я тоже ящики ворочать не мог, но как раз их ворочали Валька, Настя и Васька — а вот указывать, очередь какого ящика сегодня подошла, я им был должен. Так что сестренке оставалось только кур червяками кормить — но ведь и такая помощь сколько-то времени мне высвобождала.

Но старшие дети в доме времени проводили немного, они (как и почти вся «взрослая» ребятня) целые дни проводили на стройке деревенской «газовой биостанции». Конечно, строители из них были практически никакие, но несколько ребятишек на переноске тех же кирпичей очень даже заменяли взрослого мужика. А совсем уже старшие помогали уже каменщикам раствор на воздвигаемую стену класть. По плану сооружение должны были в августе уже закончить — с тем, чтобы в сентябре газ можно было со станции получать. С колхозом тетка Наталья договорилась о том, что в деревню соломы много дадут, но ее всяко будет недостаточно для работы реакторов всю зиму, так что — по совету Василия Смирнова — для получения газа и торф стали в деревне запасать. В чтобы его запасать, нужно было соорудить хоть какие-то сараи, чтобы торф не намокал слишком сильно, так что снова после посевной никому даже толком разогнуться не удалось. А я с Валькой, Настей и Марусей приступил к запасанию камыша. Вообще-то по реке особых зарослей этого ценного растения практически не было, но за рекой на небольшом озерке камыша по берегам было более чем достаточно для питания очень одинокого газогенератора, и я с девчонками туда раза по два в день ходил. Собирали мы камыш прошлогодний, а чтобы его собрать, приходилось вообще в воду залезать, так что работенка эта была тоже не из самых приятных. Мама каждый раз на меня ругалась за то, что я в холодную воду залезал — то есть ругалась, когда об этом узнавала, поэтому юные родственницы предпочитали