Читать книгу - "Птица малая - Мэри Д. Расселл"

— Мисс Мендес говорит, вы замечательно провели день, — растягивая слова, произнес Д. У., когда Эмилио сел поесть.

— Ничего подобного я не говорила, — огрызнулась София. — Я сказала, что ему почти удалось возвести самодовольство в ранг искусства. А что было замечательным — это лингвистический анализ.

— Очень тонкое различие, — заметила Энн.

Бухнув миску на деревянный стол, она опустилась на подушку рядом с Джорджем, прежде чем прибавить:

— Разве он не ужасен, когда прав?

— Я простой человек, выполняющий свою работу, — сказал Эмилио обиженным тоном бедолаги, несущего свой крест из последних сил, — и за это на мою голову сыплются издевательские насмешки.

— Ну и что это за анализ? — ворчливо спросил Д. У. — Мне нужно писать отчеты, сынок.

Он отодвинул свою тарелку, и Эмилио сделал то же самое, вполне насытившись тем, что ему навязали по пути через деревню. Подобно Джимми Квинну, как-то заметил Д. У., руна беспрестанно жуют, и нельзя посетить никого, чтоб тебя не принялись пичкать, а таких слов, как «неголоден, сыт», тут не понимают. Это означало, что съестные припасы, привезенные с Земли, можно будет растянуть намного дольше, чем ожидалось. Еда руна не делалась от этого сколько-нибудь вкусней, хотя вроде была для людей достаточно питательной.

Следующие десять минут Эмилио провел, объясняя правила склонения, которые он вывел этим утром. К глубокому удовлетворению Софии, все остальные, так же как и она, поначалу путали эти понятия с абстрактными и конкретными существительными. Но как только все разглядели лежавшую в основе схемы логику, она показалась им вполне здравой. Энн объявила, что Эмилио имеет право чувствовать свое превосходство в течение получаса, и предложила засечь время. Он отказался от этой чести, весело признав, что уже достаточно себя поздравлял.

— Я бы не смог продвинуться так далеко и так быстро без Аскамы. И в любом случае, — серьезно сказал Эмилио, — есть целые области этого языка, которые все еще для меня закрыты. Например, я совершенно сбит с толку его родами.

Джимми прыснул, и Д. У. пробормотал: «Я не стал бы касаться этой стропы и десятифутовым шестом», — из-за чего Энн поперхнулась, а остальные засмеялись. Вспыхнув, Эмилио заявил, что им всем пора бы повзрослеть.

— Интересно, как бы они отнеслись к видеопоказу. Или виртуальной реальности, — мечтательно сказал Джордж, колотя Энн по спине, пока она кашляла и беспомощно хихикала.

Из осторожности они старались обходиться в присутствии руна минимумом техники. Каждый из них проводил исследования, в которых нельзя обойтись без компьютера, но в остальном они жили так же, как обитатели деревни.

— Марк, какое склонение они используют для твоих рисунков? — спросил Эмилио. — Ты создаешь иллюзию пространства. Для бумаги, я полагаю, они применяют пространственное; но вот как насчет изображений?

— Не могу вспомнить. В следующий раз, как представится случай, обращу на это внимание, — пообещал Марк. — Кто-нибудь видел, что делает Канчай? Он наблюдал за мной, пока я работал над портретом несколько недель назад, а затем попросил мои принадлежности. Думаю, до этого Канчай никогда не видел двухмерные образы объемов, но он уже выполняет весьма недурную работу.

— Так вот с чего началось! — воскликнул Джордж.

Это походило на спонтанную вспышку интереса. Ни с того ни с сего в торговых лодках появились бумага, чернила, красители, и все принялись рисовать. Такие причуды охватывали деревню стремительно. Это настораживало. Ты не решался высморкаться, опасаясь, что вся деревня подхватит твой жест, как моду.

— Знаете, я начинаю думать, что Бог и вправду любит этих ребят сильнее, — сказала Энн тоном ревнивого ребенка. — Начать с того, что им досталась планета гораздо более симпатичная, чем наша. Восхитительные растения, прелестные краски. И сами они выглядят лучше, чем мы. И у них лучше руки. Мы то считали наши большие пальцы весьма подвижными, но в глазах руна мы, наверное, чуть ли не калеки.

На каждой руке у рунао было по пять пальцев, но оба крайних пальца могли располагаться напротив трех центральных; это было почти так же, как если б руна орудовали четырьмя руками одновременно. Энн порой зачарованно следила, как Аскама, устроившись на коленях Эмилио, играла своими лентами, сплетая их то в один узор, то в другой. Все ленты пахли по-разному, и комбинации цветов, ароматов и узоров составляли основную часть моды руна. В дополнение к лентам что-нибудь привязывали.

— Не думаю, — возразила София. — Однажды я спросила Уарсоа, выглядят ли наши руки странными, и он сказал: «Если вы можете подносить пищу, ваши руки достаточно хороши». Очень практичная точка зрения.

— Их мастерство поражает, — признал Марк.

— Конечно, — небрежно сказал Джордж, — своими руками они управляются лихо, но радио до сих пор не изобрели. Или вообще что-нибудь более сложное, чем стамеска.

— У них есть стекло, металл, керамика, — напомнил Марк.

— Покупные, — отмахнулся Джордж. — Сами руна ничего не производят. Мне неприятно это говорить, друзья, но я не считаю, что они так уж умны.

Эмилио хотел было возразить, что Аскама легко и быстро усваивает новые знания, но затем подумал, что в высказывании Джорджа кое-что есть. Руна умели быть восприимчивыми, но время от времени некоторые из них казались ему, не тупыми, конечно, но какими-то ограниченными.

— Технологической базой их общества является собирательство, — с отвращением говорил Джордж. — Они собирают еду. И цветы, черт бы их побрал. Будь я проклят, если знаю, для чего.

— Для рынка духов, — сказала София, ей позволили присутствовать на некоем подобии заседания деревенского совета, и там она почерпнула немало сведений. — У меня впечатление, что в городе полно фабрик. Сандос, я говорила вам, что выяснила название города? Это Гайгер или Гайджур — что-то вроде этого. Как бы то ни было, каждая деревня специализируется на торговле чем-либо. В Кашане это цветы для парфюмерной промышленности. Думаю, руна намного больше нас интересуются запахами. Вот почему кофе так ценится.

Кашлянув, Энн слегка качнула головой в сторону Д. У., усмехаясь.

Ярбро фыркнул, не поддаваясь на провокацию. К его непреходящему раздражению, кофе был главным предметом их торговли. А что еще хуже, даже не кофе как таковой, но аромат кофе. София, бывало, заваривала свое ужасное турецкое пойло, похожее на ил, и Манужаи брала чашку в руки, вдыхая запах, а затем передавала ее другим гостям. Когда кофе остывал, они вручали его обратно Софии, выпивавшей злосчастный напиток. Иезуитская группа могла оплатить почти все, разделив с кем-нибудь чашку кофе.

— Но Джордж прав, — сказал Джимми, который тоже начинал уставать от руна. — Здесь почти нет развитой технологии. Нет радио. Они не могут быть Певцами. Они даже не любят музыку!

Все эти дни они с Джорджем обрабатывали астрономические и метеорологические данные, пересылаемые с корабля, но их манил город с тамошними передатчиками.