Читать книгу - "Меткий стрелок. Том II - Алексей Викторович Вязовский"

Сухое бревно под ногой хрустит. Я перешагиваю через развалившуюся изгородь, когда-то бывшую частоколом. Между прогнивших кольев — обломки: ржавая железка, клочья парусины, синие осколки разбитой бутылки. Кто-то выпил здесь свою последнюю, тихо проклиная мороз.

В центре редута — остатки бруствера, крошечная площадка, обнесённая гнильём. Здесь, должно быть, стояли пушки. Теперь лишь щепа и чёрная земля, вмерзшая в лёд. Я нагибаюсь — под слоем мха прячется медная пуговица, зелёная от времени. Я кладу её в карман, не зная зачем.

Рядом — приземистый сруб, почти целый, хоть и крыша провалилась. Я захожу внутрь, вдыхаю запах старого дерева, дыма, заплесневелой ткани. На стене — следы копоти и вырезанные в бревне буквы. Кириллица. «Господи, спаси нас…» Ниже — имя: «Иван». Больше ничего.

Делать тут исключительно нечего, возвращаемся в порт.

К нашему удивлению, лоцмана удалось найти быстро. Видимо, слух о прибытии нового судна уже разнесся по поселку. Это действительно оказался индеец племени хан — немолодой, жилистый, с лицом, похожим на выделанную кожу, и шромом через весь лоб. Звали его Тагѝш Чарли, хотя я сомневался, что это его настоящее имя. Говорил он на ломаном английском, но суть уловить было можно.

— Лед… три дня, может два… пойдет совсем, — сказал он, глядя на реку. — Юкон — река большая, сильная. Лед быстро уносит. Потом можно идти. Я знаю путь. До Сороковой мили доведу.

— Отлично, Чарли, — кивнул Финнеган. — Сколько возьмешь?

Торговались недолго. Цена была разумной. Я отказался платить аванс — предложил выдать денег при входе в русло. Чем заслужил полное одобрение капитана и боцмана. Похоже, они ни на грош не верили индейцу.

— И вот что, Итон, — сказал Калеб, когда мы возвращались на шлюпку, стараясь не смотреть по сторонам. — Команду на берег не пускаем. Ни под каким предлогом. Место гнилое. Напьются дрянного виски, передерутся, по бабам пойдут… Потом половину не соберем, а вторую придется из местного кутузки выкупать, если она тут вообще есть. Пусть лучше на борту сидят. От греха подальше.

Я был с ним полностью согласен. Атмосфера Святого Михаила отбивала всякое желание сходить на берег без крайней нужды.

Два дня ожидания тянулись медленно. Мы стояли на рейде, наблюдая, как течение постепенно выносило лед в море. Глыбы с грохотом сталкивались, крошились, уплывая на юг. Ветер стих, погода налаживалась. Команда скучала, матросы ворчали, но приказ капитана был строг — на берег ни ногой. Я провел это время, проверяя груз, уточняя последние детали с Финнеганом и пытаясь игнорировать мрачную ауру редута Святого Михаила, доносившуюся с берега вместе с пьяными криками и запахом гнили.

Наконец, утром третьего дня Тагиш Чарли прибыл на борт.

— Пора, — коротко сказал он, кивнув на чистую воду.

Якорь подняли под мерный скрип лебедки. Паровая машина заработала, выпуская клубы пара. «Северная Дева», развернувшись, медленно двинулась вверх по течению. Великая река приняла нас в свои мутные, холодные объятия.

Глава 4

Медленно, словно древний левиафан, нехотя пробуждающийся ото сна, «Северная Дева» ползла вверх по течению Юкона. Могучая река, едва освободившаяся от зимних оков, еще не вошла в полную силу, но уже демонстрировала свой суровый нрав. Фарватер петлял, как пьяный гуляка, то сужаясь до опасной узости, то неожиданно разливаясь широким, мутным потоком, усеянным предательскими мелями. Вода, цвета крепко заваренного чая, несла с собой вырванные с корнем деревья, коряги, целые острова из сплетенных веток и речного мусора. Их темные, полузатопленные силуэты то и дело возникали из мутной воды, готовые вспороть борт неосторожному судну.

На мостике, рядом с рулевым, невозмутимо стоял Тагиш Чарли. Наш лоцман, индеец племени хан, казалось, чувствовал реку, как собственное тело. Его морщинистое лицо, похожее на старую карту, было непроницаемо, лишь изредка он отдавал короткие, отрывистые команды на ломаном английском, указывая морщинистой рукой направление. Как говорится, доверяй, но проверяй. Сначала мы шли под парусом, потом под паровой машиной, очень медленно, периодически проверяя лотом глубину. Мели они такие… Могут и двигаться, перемещаться. Сегодня индеец знает фарватер, а завтра он уже изменился.

— Золото… — думал я, глядя на мутные воды Юкона. — Оно где-то здесь. Под этой водой, в этих берегах, в этих молчаливых, поросших чахлым лесом сопках. Металл, который изменит этот край. Ну и заодно мою жизнь. Мысль о Клондайке, о той лихорадке, что вот-вот должна была охватить мир, грела душу, заставляя забывать о промозглой сырости и опасностях пути.

К вечеру второго дня плавания по Юкону, Тагиш Чарли указал на низкий, болотистый берег, где среди редких кривых елей виднелось несколько дымков.

— Котлик, — коротко произнес он. — Юпики. Рыба.

Первое поселение на нашем пути. Издалека оно выглядело жалко и неприветливо. Несколько полуземлянок, или яранг, крытых шкурами и дерном, дым из которых лениво тянулся к серому небу. У берега — приткнутые лодки, похожие на выдолбленные из цельного ствола байдары, и ряды вешал, на которых сушилась рыба.

«Северная Дева» замедлила ход, бросила якорь неподалеку от берега. Спустили шлюпку. Я решил сойти на берег сам, взяв с собой Тагиша и Сокола — на всякий случай. Артур тоже увязался — его любопытство не имело границ.

Едва мы приблизились к берегу, как из хижин высыпал народ. Мужчины, женщины, дети… Юпики. Я впервые видел представителей этого северного племени так близко. Они были невысокого роста, коренастые, с широкими скуластыми лицами монголоидного типа, раскосыми темными глазами. Одеты они были в одежду из оленьих и тюленьих шкур, мехом наружу или внутрь. На ногах — торбаса, мягкие сапоги из кожи. Женщины носили длинные парки с капюшонами, украшенные бисером и вышивкой, их черные волосы были заплетены в тугие косы. Мужчины — короткие кухлянки, подпоясанные ремнями, к которым были прикреплены ножи в ножнах. Некоторые носили на головах шапки из меха или птичьих перьев. Лица у многих были татуированы тонкими синими линиями — на подбородке, на щеках. Они смотрели на нас молча, без враждебности, но с настороженным любопытством. Видимо, наше судно было первым, что они увидели после долгой зимы.

Нас встретил пожилой, скрюченный юпик, видимо, старейшина. Он что-то сказал на своем гортанном языке, указывая на наше судно. Тагиш Чарли, как оказалось, немного понимал их речь, перевел:

— Говорит… большое каноэ. Издалека. Чего надо?

— Торговать, — ответил