Читать книгу - "Нарушители. Память Каштана: темный замок. Память Гюрзы: светлые сады - Елена Владимировна Ядренцева"

– А от вас надо передать привет?

– Ой, нет, от меня – точно нет. Всё понял, да? Можешь пойти через столицу, можешь обойти вот этой пустошью, – Алиса очертила ногтем вытянутое светло-зелёное пятно, подписанное как «Русалочьи броды». – Русалкам ничего не обещай. Ты простой путник, ты проездом, ничего не знаешь.

– Но я же что-то знаю. Я не могу врать.

– Тогда молчи – что я тебе могу сказать?

Алиса проводила его до крыльца. Вот она – карта, вот он – «дом К.», и вот «домик Алисы» и пририсованное к нему солнышко с восемью лучами. Но как дойти от домика до дома? Как это соотносится? Куда ему? И отец будет всё это время отмокать во мху?

– А вы…

Алиса так и стояла на крыльце, и огромные двери были распахнуты настежь. На платье светлая королева накинула шаль, и всё равно Каштану стало за неё холодно: тут, снаружи, дул ветер, и руки у Каштана покрылись мурашками.

– А у вас нет ленточки, Алиса?

– Королева.

– У вас нет ленты, королева?

– А должна быть?

– Не знаю.

О, как ему не хватало шарфа. Почему-то в лесу с отцом было теплее, даже по утрам, даже когда на лужах хрустел первый лёд.

Ветер обтряхивал розы, и лепестки неслись куда-то вдаль на фоне тёмно-серых облаков.

– Просто я подумал, что вы же королева. Может, есть. Отец же явно не рассчитывал, что я буду сто лет идти пешком.

– А что ты можешь мне дать?

– Я скажу спасибо. И могу попросить синиц вам помогать.

– Да на что мне твои… А крикнуть можешь? «Алиса, гони ленту, я спешу»?

– Алиса… что-что делай с лентой?..

– Безнадёжен. Держи, – Алиса протянула ему моточек белых шерстяных ниток, заколотый булавкой. – Хорошо хоть, решился попросить. А почему ты, кстати, не подумал, что, если я тебя вот так вот собираю, значит, дорога будет долгая и всё пропало? Ну, что нет у меня ленты, да и всё тут?

– Люди умеют врать.

– Вот умница, запомнил. Держи кончик. Нитка, давай нам дом Карины или рядышком. Каштан, когда я в следующий раз тебя увижу, игра уже начнётся. Мы враги по ней.

За миг, пока Каштан ещё стоял на месте, она успела рукавом стереть с его щеки какой-то след – Каштан не знал, где мог испачкаться. Будто Алиса просто хотела лишний раз коснуться.

* * *

«Дом К.» оказался ещё меньше отцовского – избушкой, срубом посреди поляны. Отец свой дом хотя бы обил досками, хотя бы лаком покрыл – «привёл в приличный вид», как сам говорил. Тут о приличном виде и речи не шло – сруб и пристройка. На крыльце стояли высокие болотные сапоги, перед крыльцом – лавочка. И где тут этот лаз?

Каштан обошёл дом кругом – нет, не избушка, ладно, но так, сарайчик по отцовским меркам. С другой стороны, он-то, Каштан, какое право имел осуждать чужие дома? Вот сам построишь хоть один – тогда и говори, а пока…

Под дверь была подсунута записка: «БУДУ ПО-ПОЗЖЕ ТАМ ТАКОЕ НЕ ПОВЕРИШЬ К.». Алиса на всякий случай дала ему с собой и карандаш тоже, поэтому он аккуратно соединил «по» и «позже» в одно и положил записку на прежнее место. Алиса сказала, кажется: «Ты всё найдёшь», но, может быть, она опять рассчитывала на кого-то умного? Того, кто может за себя постоять и кто умеет врать. Может, такой уже нашёл бы лаз, поговорил с Кариной, и теперь был бы на пути к отцу, и принёс бы силу, и тот бы осушил болото одним взглядом. Больше всего на свете Каштан сейчас хотел бы просто ждать, пока отец придёт из леса. Перечитывать справочник по строению рыб. Смотреть в потолок.

Окон у местного домика было три. Два – ничего, стеклянные, хотя и грязноватые, и одно – крест-накрест заколоченное досками поверх закрытых ставней. Каштан погладил доску и немедля поймал занозу. Сунул палец в рот.

Алиса сказала: ищи вход там, где его не может быть. Дверь – это и есть вход. Окна – тоже. Но в заколоченное окно никто войти уже не сможет, а значит… Каштан медленно потянул за одну из досок, и окно правда отворилось – обе ставни оказались одной-единственной дверью. И изнутри, из темноты, пахнуло сыростью и свежим хлебом, и сразу за тем – свежей краской.

– Дверь закрой! – заорали из тьмы девичьим голосом.

Он что, слышал такие голоса? Нет? Откуда тогда вдруг всплыло название?

– Твою иллюзию, плату гони или дверь закрой!

– Я… я готов отдать, мне нужно на ту сторону.

– Да что ты шепчешь там?!

– Мне нужно на ту сторону.

– Алло, ты платишь или нет?

– Плачу, да, да, плачу!

Его не слышали. Темнота в доме билась и пульсировала, как птичье сердце.

– Э, я закрою щас, и всё!

Может, отца бы она поняла. Отец стоял бы твёрдо, не отдёргивался бы, и сказал бы, конечно, в ответ – не заорал, а именно сказал:

– Да я готов платить, ты пустишь или нет, ну?

Кажется, получилось. Темнота успокоилась, затихла и пригласила тем же голосом:

– Залезай, раз пришёл.

Интермедия I

На той стороне воздух был пропитан моросью. Каштан не глядя перелез через натянутую крест-накрест ярко-жёлтую ленту и вывалился в огороженный забором двор. Чуть не упал в лужу. Лужи, и песок, и у забора – чуть-чуть измочаленной травы, и лавка, и стог сена – такого мокрого, такого обвисшего, будто им вдоволь повозили по грязной воде и так и бросили, – вот и всё, что тут было. И ещё небо – мутно-розоватое, как рвота. И девушка с короткими чёрными волосами – стояла к Каштану спиной, и намыливала бельё, и полоскала в жестяном тазу.

– Эй, – сказал Каштан, примаргиваясь к этой общей тусклости. – Привет! Ты Карина?

– Я ленту для кого лепила? – девушка обернулась, и руки её – в одной вспененный кусок мыла, в другой наволочка – медленно опустились.

– А, это ты, да?

Глаза у неё были тёмные, в коричневый, а всё лицо покрыто чёрными веснушками.

– Вот ты и пришёл.

– Вот я и пришёл.

– А я думала, он тебя убил.

– Кто?

– Идиот. Пойдём.

Ладони у неё были розовые, распухшие и сморщенные одновременно, будто она стирала в кипятке. Потом, когда Каштан её вспомнил, он вспомнил и это – что она никогда не стирала в тёплой воде, только в горячей или ледяной, – а пока просто смотрел. Все только и делали, что таскали его за